Что меня по­ра­зи­ло в ро­мане Кар­ло­са Луиса За­фо­на «Shadow of the Wind» (не знаю ори­ги­наль­но­го ис­пан­ско­го на­зва­ния), так это идея Клад­би­ща За­бы­тых Книг, раз­ви­тая в недав­нем си­кве­ле этого бар­се­лон­ско­го эпоса. Си­квел по­нра­вил­ся мень­ше, за что я его оста­вил в отеле в сто­ли­це Грен­лан­дии го­ро­де Нуук (пусть ищет сво­е­го чи­та­те­ля ТАМ), а меня за­ин­те­ре­со­ва­ла мысль, что каж­дая книга на­хо­дит имен­но СВО­Е­ГО чи­та­те­ля… Как это про­ис­хо­дит?

У За­фо­на че­ло­век ходит-бро­дит по бес­чис­лен­ным сво­дам и пе­ре­хо­дам Клад­би­ща За­бы­тых Книг, пока… Бинго! Го­ря­чо! Ос­са­на! – книга не при­лип­нет к его рукам, не вы­бе­рет себе хо­зя­и­на, судь­ба ко­то­ро­го на­чер­та­на имен­но в ней! Каб­ба­ла, Дик­кенс, «The Great Expectations» (став­шая эпи­те­том судь­бо­нос­ной Книги во вто­ром ро­мане За­фо­на), а дело тут в чем, до­ро­гие то­ва­ри­щи? Да все в том же: «вна­ча­ле было слово», потом ма­тер­ное слово, потом от­сут­ствие дела, потом СМИ (то есть слово о слове), ко­то­рые за­ста­ви­ли от­сут­ствие дела ка­зать­ся Делом, от­сут­ствие слова – Сло­вом, а по­сред­ствен­ность – Умом, Че­стью и Со­ве­стью нашей эпохи.

Но если по­дой­ти к во­про­су глуб­же и проще, то ока­зы­ва­ет­ся, что имен­но Че­ло­век на­хо­дит (или не на­хо­дит) СВОЮ Книгу. Че­ло­век ищет, со­зда­ет посыл, за­да­ет во­про­сы, и к нему при­хо­дят от­ве­ты, ко­то­рые он на­хо­дит в кни­гах, рас­шиф­ро­вы­ва­ет в поч­ках на де­ре­вьях или счи­ты­ва­ет, как поет Юрий Юли­а­но­вич, в «рас­по­ло­же­нии волн на Неве». На Клад­би­ще За­бы­тых Книг людей слу­чай­ных не пус­ка­ют, и Книга, ищу­щая Чи­та­те­ля – лишь от­ра­же­ние Че­ло­ве­ка, ищу­ще­го Книгу, пе­ре­вер­ну­тая в эта­ком араб­ском вод­ном зер­ка­ле на­по­до­бие тех, что ра­ду­ют взоры ту­ри­стов в раз­ных Се­ви­льях и Аль-Хам­брах. И есть на свете места, где знаки и от­ве­ты при­хо­дят мощ­нее, не по­то­му, что там пра­вит какая-то ме­та­фи­зи­че­ская ка­ба­ли­сти­ка, а по­то­му что Че­ло­век, нагой и немощ­ный перед лицом при­ро­ды, за­да­ет во­про­сы четче и гром­че. Ис­лан­дия – явно одно из таких мест силы.

Ну а те­перь о кон­крет­ных кни­гах. Месяц назад летел в Нуук с пе­ре­сад­кой в Кан­гер­лус­су­а­ке, где и уви­дел эту кра­со­ту – уди­ви­тель­ный го­лу­бой аль­бом­чик с фан­та­сти­че­ски­ми фот­ка­ми и осле­пи­тель­но про­све­ти­тель­ным тек­стом, по­свя­щен­ным куль­ту­ре ину­и­тов. Я его сразу купил, при этом по­жад­ни­чав и не при­об­ре­тя вто­рой эк­зем­пляр для хо­ро­ше­го че­ло­ве­ка. «Вот как по­ле­тим об­рат­но» – раз­мыш­лял я, но на об­рат­ном пути ма­га­зин­чик был за­крыт, потом я ушел в горы (при­кинь­те, в горы между рей­са­ми – где еще такое воз­мож­но, как не в Грен­лан­дии!), а когда вер­нул­ся, пора было ле­теть даль­ше… За­пу­тав­шись в раз­мыш­ле­ни­ях о том, какой путь счи­тать об­рат­ным, а какой по­сту­па­тель­ным (ведь имен­но на об­рат­ном пути я «по­сту­пал» по горам Грен­лан­дии), я решил счи­тать слу­чив­ше­е­ся при­ме­ром про­пу­щен­но­го по­зы­ва, нере­а­ли­зо­ван­ной воз­мож­но­сти, до­ка­за­тель­ством пра­виль­но­сти ба­буш­ки­ной муд­ро­сти о том, что нель­зя от­кла­ды­вать на зав­тра то, что можно сде­лать се­год­ня.

Книгу про ину­и­тов я за­хва­тил с собой в Рейкья­вик, где пла­ни­ро­вал шту­ди­ро­вать ее муд­рый «кон­тент» до пол­но­го про­свет­ле­ния, для чего за­су­нул ее под по­душ­ку в первую же ночь на новом месте. Когда я проснул­ся, муд­ро­сти в го­ло­ве не при­ба­ви­лось, а книги под по­душ­кой уба­ви­лось, и я до сих пор не могу ее найти. Вот такая ми­сти­ка… Оста­ет­ся до­ба­вить, что книга эта но­си­ла изящ­ное на­зва­ние «Soul, beautify thyself» – то есть «душа, по­ра­бо­тай над собою, чтобы стать кра­си­вее», при этом ру­ко­вод­ством по са­мо­со­вер­шен­ство­ва­нию в стро­гом смыс­ле этого слова не яв­ля­лась.

Как из­вест­но, если где чего уба­ви­лось, то в дру­гом месте при­ба­ви­лось. Про­шла еще неде­ля без Книги, в те­че­ние ко­то­рой я всё куда-то ехал-ехал и, на­ко­нец, при­е­хал. В 6 км на север от го­ро­да Бор­гар­нес лежит река Лан­гау, на ней стоит ры­бац­кая лод­жия, из­вест­ная среди ис­ланд­цев как «Ensku Húsin», то есть «Ан­глий­ские дома». Сами эти дома, вер­нее – дом с при­строй­ка­ми, воз­ник­ли в 1884 году и почти сто лет – до 1989 года – слу­жи­ли ры­бац­кой базой на реке Лан­гау, при этом почти ис­клю­чи­тель­но бри­тан­цам. Пер­вый ис­ланд­ский хо­зя­ин дома им­ми­гри­ро­вал в Аме­ри­ку, про­дав его дру­го­му ис­ланд­ско­му биз­не­сме­ну, ко­то­рый в свою оче­редь за­гнал дом вме­сте с пра­ва­ми на ловлю ло­со­ся в реке в 1902 году знат­но­му шот­ланд­цу Орану Кэм­п­бел­лу, эс­квай­ру. После смер­ти Лорда Кем­бел­ла дом при­об­ре­ла некая Леди Кен­нард, при­быв­шая в Ис­лан­дию на ко­раб­ле с дру­зья­ми. Она с до­че­ря­ми от­ды­ха и ры­ба­чи­ла в доме каж­дое лето, при этом дом ра­бо­тал на два «за­ез­да» бри­тан­ских ры­ба­ков-спортс­ме­нов – ве­сен­ний и лет­ний. Когда в 1939 году на­ча­лась Вто­рая ми­ро­вая война, г-жа Кен­нард при­об­ре­ла печку и с бри­тан­ской невоз­му­ти­мо­стью при­го­то­ви­лась зи­мо­вать в своих «Ан­глий­ских до­ми­ках» – ве­ро­ят­но, до тех пор, пока «не за­кон­чит­ся эта ерун­да» (то есть война). В ее планы вме­шал­ся бри­тан­ский посол – думаю, тот самый, что, укре­пив­шись вис­ка­рем «Белая ло­шадь», стро­чил в Whitehall жа­ло­бы на при­вред­ное ис­ланд­ское при­ве­де­ние – Жен­щи­ну в Белом, сры­вав­шую ра­бо­ту По­соль­ства Ве­ли­ко­бри­та­нии в особ­ня­ке Хёфди, в ко­то­ром впо­след­ствии Рей­ган и Гор­ба­чев «по­ло­жи­ли на­ча­ло концу хо­лод­ной войны». Посол велел эва­ку­и­ро­вать Леди Кен­нард вме­сте с осталь­ны­ми бри­тан­ца­ми от греха по­даль­ше на Ту­ман­ную Аль­бион­щи­ну, и боль­ше ей по­бы­вать в Ис­лан­дии было не суж­де­но.

С 1944 года хо­зя­и­ном лод­жии чис­лил­ся вы­да­ю­щий­ся ис­ланд­ский пред­при­ни­ма­тель Гейр Зоега, оста­вив­ший нема­ло под­те­ков на карте ком­мер­че­ско­го Рейкья­ви­ка, у ко­то­ро­го ее и при­об­рел ны­неш­ний хо­зя­ин. В 1998 году его дочь пре­об­ра­зо­ва­ла лод­жию в кан­три-отель. «Ан­глий­ские до­ми­ки» бо­га­то укра­ше­ны фо­то­гра­фи­я­ми ти­та­ни­че­ских ло­со­син и клас­си­че­ских су­хо­жи­лых бри­тан­цев, еще не от­крыв­ших для себя ра­до­стей аме­ри­кан­ско­го фаст­фу­да. По­жи­лой повар боль­ше всего на свете любит рас­ска­зы­вать, как ис­ланд­цы от­во­е­вы­ва­ли у бри­тан­цев права на лов ло­со­ся в реке Лан­гау, век назад ушед­шие вме­сте с домом к бри­тан­ским хо­зя­е­вам. Не со­мне­ва­юсь, что этот рас­сказ так же по­учи­те­лен, как и ис­то­рия трех «трес­ко­вых войн» между Ис­лан­ди­ей и Ве­ли­ко­бри­та­ни­ей (1958, 1971 и 1975 годы), за­кон­чив­ших­ся, как из­вест­но, со­кру­ши­тель­ной по­бе­дой ис­ланд­цев над вла­ды­чи­цей морей, но це­ли­ком за­слу­шать его мне так и не по­счаст­ли­ви­лось. У ис­ланд­цев с бри­тан­ца­ми во­об­ще фишка как-то все боль­ше врозь: в том же Нууке по­зна­ко­мил­ся с ма­сти­тым ан­гли­ча­ни­ном, недав­но воз­гла­вив­шим Ко­мис­сию по Укруп­не­нию Ев­ро­со­ю­за. Тот по­ве­дал мне в част­ной бе­се­де, что в день его вос­хож­де­ния на сей вы­со­кий пост к нему по­жа­ло­ва­ли юри­сты из сразу пяти ор­га­ни­за­ций, за­щи­ща­ю­щих права жи­вот­ных, с тре­бо­ва­ни­ем не при­ни­мать к рас­смот­ре­нию за­яв­ку Ис­лан­дии на вступ­ле­ние в Ев­ро­со­юз до тех, пока та не от­ка­жет­ся от боя китов. Еще се­год­ня про­чи­тал, что в связи с гло­баль­ным из­ме­не­ни­ем кли­ма­та у бе­ре­гов Ис­лан­дии на­ча­ла ло­вить­ся скум­брия, ко­то­рая рань­ше даль­ше Нор­ве­гии не хо­ди­ла, и за ее вылов на мой «ост­ров сво­бо­ды» в оче­ред­ной раз на­ез­жа­ют Бри­та­ния и Ев­ро­со­юз. Но эта уже дру­гая ис­то­рия, а вот про­дол­же­ние ис­то­рии Книги на­чи­на­ет­ся с того, что в «Ан­глий­ских до­ми­ках» нам пе­ре­но­че­вать так и не до­ве­лось.

Мы при­бы­ли на лод­жию ве­че­ром, за­глу­ши­ли «мо­ло­тил­ку» биг­фу­то­во­го «Вед­ро­ве­ра» с вет­хо­за­вет­ным но­ме­ром «Исак 2» (на самом деле его имя, ско­рее всего, за­ду­ма­но как ка­лам­бур, со­став­лен­ный из «ис» – ис­ланд­ский, плюс «ак» – во­жде­ние, но сим­во­лизм все-таки на­ли­цо) и пошли справ­лять­ся о ноч­ле­ге. Эк­зо­ти­че­ски смуг­лая немка с араб­ской внеш­но­стью со­об­щи­ла нам, что наши койки лежат ки­ло­мет­рах в шести от неко­гда бри­тан­ских уго­дий по дру­гую сто­ро­ну реки. Если мы со­бла­го­во­лим по­до­ждать минут де­сять, то она нас про­во­дит на своей ма­шине до «Фермы №100» по карте фер­мер­ских но­че­вок. До­ро­га до сотой фермы ока­за­лась не то, чтобы да­ле­кой, но и не близ­кой, и наше бес­по­кой­ство на­рас­та­ло по мере уда­ле­ния от го­сти­ни­цы. Когда мы, на­ко­нец, при­бы­ли на ферму, нас при­ят­но уди­ви­ло на­ли­чие от­дель­но­го сим­па­тич­но­го до­ми­ка. Я, ко­неч­но, не бес­по­ко­ил­ся все­рьез, что но­че­вать при­дет­ся в по­лу­раз­ру­шен­ной си­лос­ной башне, но в силу моей гу­би­тель­ной склон­но­сти к чер­но­му юмору не смог воз­дер­жать­ся от на­гне­та­ния ужа­сов по этому по­во­ду.

Домик, как я уже от­ме­тил, был весь­ма сим­па­ти­чен, но боль­ше всего в нем по­ра­зи­ло то, что в при­хо­жей на полке вос­сто­ял «Тео­ло­ги­че­ский трак­тат об ис­тин­ной ре­ли­гии», на­пи­сан­ный БЛА­ЖЕН­НЫМ АВ­ГУ­СТИ­НОМ, в пе­ре­во­де на рус­ский язык. Трак­тат был сам себя в тол­щи­ну раза два «ширше», раз­ме­ром с ко­лен­ку швей­цар­ско­го быка, при­чем как-то внутрь как будто бы об эту ко­лен­ку и вы­гну­тый. Близ­кое зна­ком­ство с трак­та­том про­де­мон­стри­ро­ва­ло также на­ли­чие под­те­ков, что сви­де­тель­ству­ет в поль­зу ве­ро­ят­но­сти пе­ре­не­се­ния этим фо­ли­ан­том од­но­го из бес­чис­лен­ных ис­ланд­ских все­лен­ских по­то­пов. Сам факт на­ли­чия чего-либо на рус­ском языке в Ис­лан­дии весь­ма ку­рье­зен, а уж факт по­яв­ле­ния ре­ли­ги­оз­но-фи­ло­соф­ско­го трак­та­та на уда­лен­ной ферме ничем, кроме бо­же­ствен­но­го про­ви­де­ния, со­гла­си­тесь, не объ­яс­нишь. Труд был кем-то тща­тель­но изу­чен, о чем сви­де­тель­ство­ва­ли мно­го­чис­лен­ные ка­ран­даш­ные га­лоч­ки-па­лоч­ки в тек­сте, точ­нее, на пер­вых стра­ни­цах ста из не знаю сколь­ких тысяч. На­ко­нец, труд был издан каким-то то ли Хар­ве­стом, то ли Хар­нессом, да еще в Бе­ло­рус­сии!

Вне­зап­ное по­яв­ле­ние в нашей жизни тол­стен­но­го рус­ско­языч­но­го Ав­гу­сти­на вна­ча­ле вы­зва­ло без­удерж­ный взрыв мо­ло­дец­ко­го хо­хо­та: осо­бен­но зло­ве­щи­ми в об­ста­нов­ке уеди­нен­ной фермы на краю ой­ку­ме­ны по­ка­за­лись от­рыв­ки из диа­ло­гов Ав­гу­сти­на с Ам­вро­си­ем о каких-то плот­ских сущ­но­стях (форму бесед Ав­гу­стин взял у Ци­це­ро­на). Не менее аб­сурд­ны­ми вна­ча­ле про­зву­ча­ли и диа­ло­ги Ав­гу­сти­на с соб­ствен­ным Ра­з­умом, кем-то одоб­ри­тель­но об­ка­ран­да­шен­ные, при этом диа­ло­ги эти так и ве­лись в форме от «А» к «Р» и об­рат­но, где «А» не уста­вал ста­вить под со­мне­ние сам факт на­ли­чия «Р» и до­сто­вер­но­сти вос­по­ми­на­ний, этим «Р» под­ки­ну­тых. «Р» же, ве­ро­ят­но, со­мне­вал­ся в су­ще­ство­ва­нии «А», ну и так далее до бес­ко­неч­но­сти… Об­рыв­ки школь­ных фи­ло­соф­ских зна­ний под­ска­зы­ва­ют мне, что в тек­сте, от­кры­том на­у­гад, об­суж­да­лись какие-то важ­ные во­про­сы, свя­зан­ные с эпи­сте­мо­ло­ги­ей (тео­ри­ей по­зна­ния) или с пла­то­нов­ской тео­ри­ей форм, но наше во­об­ра­же­ние, при­туп­лен­ное ком­по­том из гол­ли­вуд­ских клише, ри­со­ва­ло нам зло­ве­щих свя­щен­ни­ков-пе­до­фи­лов, силь­но со­мне­ва­ю­щих­ся в на­ли­чии соб­ствен­ных ра­з­умов и не уве­рен­ных в своих плот­ских сущ­но­стях, ко­то­рые в пе­ре­ры­вах между тео­ло­ги­че­ски­ми де­ба­та­ми за­ма­ни­ва­ют невин­ных жертв на Ферму №100 для ис­пол­не­ния нехо­ро­ших об­ря­дов. Наш хохот был здо­ро­вой ре­ак­ци­ей на такой сце­на­рий.

Что, в сущ­но­сти, я мог вспом­нить об Ав­гу­стине до ша­поч­но­го зна­ком­ства с его трак­та­том? По­ми­мо «ми­ло­го Ав­гу­сти­на» му­зы­каль­ная куль­ту­ра пред­став­ле­на в моей па­мя­ти пер­вой стро­кой песни «I dreamt I saw St. Augustin as clear as you and me», ис­пол­нен­ной Бобом Ди­ла­ном на каком-то из его за­бы­тых хри­сти­ан­ских аль­бо­мов. Из куль­ту­ры ху­до­же­ствен­ной смут­но вспо­ми­на­лось на­ли­чие в Эр­ми­та­же по­лот­на под на­зва­ни­ем «The Vision of St. Augustine», из чего можно было за­клю­чить, что у Ав­гу­сти­на было видéние или вúдение, а моя мне­мо­ни­ка ра­бо­та­ет как кар­тин­ная га­ле­рея: «висит гвоз­дик, на гвоз­ди­ке клас­сик». При­чем, по­сколь­ку гвоз­ди­ка­ми ве­да­ет мой «Р», я могу и усо­мнить­ся в до­сто­вер­но­сти клю­чи­ков, на этих гвоз­ди­ках ви­ся­щих. По­че­му, на­при­мер, я могу при­пом­нить песню Ди­ла­на, но не помню, что он (по моему мне­нию) стре­мил­ся в ней по­ве­дать? Ко­ро­че, не зря мы за­чи­ты­ва­ли вслух эти гно­сео­ло­ги­че­ские или эпи­сте­мо­ло­ги­че­ские пас­са­жи: про­цесс пошел, со­мне­ние дало рост­ки…

Убе­див­шись, что Ферма №100 не кишит тща­тель­но за­мас­ки­ро­вав­ши­ми­ся ре­ли­ги­оз­ны­ми фа­на­ти­ка­ми, а сам Ав­гу­стин весь­ма по­зна­ва­те­лен, если пре­одо­леть неве­ро­ят­ность факта его по­яв­ле­ния на нашей ферме, мы с го­ло­вой оку­ну­лись в изу­че­ние его жития и уче­ния. Учи­ты­вая, что толще книги, чем най­ден­ный в Ис­лан­дии Трак­тат, я от­ро­дясь не ви­ды­вал, наши до­сти­же­ния можно оце­нить как весь­ма скром­ные. Уда­лось узнать, что Ав­гу­стин – как и боль­шин­ство луч­ших пред­ста­ви­те­лей своей эпохи – вна­ча­ле при­дер­жи­вал­ся ма­ни­хей­ства и нео­пла­то­низ­ма (при упо­ми­на­нии этих “ере­сей” у меня всплы­ли в па­мя­ти какие-то уни­вер­си­тет­ские ре­фе­ра­ты, ак­ку­рат­но и без ясной цели пе­ре­пи­сан­ные из книж­ки в тет­рад­ку). Не менее ин­те­ре­сен и тот факт, что Ав­гу­стин ро­дил­ся в рим­ской Аф­ри­ке (Ал­жи­ре), при­чем на ран­них эта­пах жизни его со­зна­ние раз­ры­ва­лось между хри­сти­ан­ски­ми иде­я­ми ма­те­ри и язы­че­ски­ми убеж­де­ни­я­ми его отца. Тоже бы­ва­ет: вот вы­ше­упо­мя­ну­тый Боб Дилан во­об­ще ро­дил­ся в Мин­не­со­те, что не по­ме­ша­ло рас­цве­сти его по­э­ти­че­ско­му гению. На­ко­нец, при­ме­ча­тель­но и то, что день зна­ком­ства Ав­гу­сти­на с По­сла­ни­я­ми свя­то­го апо­сто­ла Павла от­ме­ча­ет­ся у ка­то­ли­ков как ре­ли­ги­оз­ный празд­ник: Че­ло­век Слова по­зна­ко­мил­ся со Сло­вом дру­го­го Че­ло­ве­ка Слова, когда между ними про­лег­ло три с лиш­ним века, и что-то хо­ро­шее воз­го­ре­лось от встре­чи этих Слов.  Осталь­ная ин­фор­ма­ция вос­при­ни­ма­лась уже не так твер­до, хотя от­кры­тие Книги на­у­гад и про­чте­ние вы­бо­роч­ных цитат до­ста­ви­ло ис­тин­ное на­сла­жде­ние.

В целом вечер удал­ся, за что хо­чет­ся по­бла­го­да­рить неве­до­мо­го шко­ля­ра, за­брав­ше­го­ся на Ферму №100, чтобы шту­ди­ро­вать Бла­жен­но­го Ав­гу­сти­на. Ин­те­рес­но, каким он был – ис­то­вым или скеп­ти­ком («ака­де­ми­ком», как на­зы­вал уче­ных «буб­нил» сам Ав­гу­стин), что он делал на ферме, ка­ки­ми теп­лы­ми ве­ща­ми он по­жерт­во­вал, за­пи­хав вме­сто них в че­мо­дан се­ми­ки­ло­грам­мо­во­го Ав­гу­сти­на. А может не было ни­ка­ко­го шко­ля­ра, а был кем-то кому-то по­да­рен­ный за­гра­ни­цей рос­кош­ный том, при­быв­ший в Ис­лан­дию, ска­жем, в ба­га­же хо­зя­и­на го­сти­ни­цы, ко­то­рый с той поры ис­поль­зо­вал­ся в ка­че­стве сту­пень­ки для вос­хож­де­ния на верх­нюю полку шкафа с ис­ланд­ски­ми са­га­ми? А когда об­вет­шал, его пе­ре­да­ли на Ферму №100 в ка­че­стве эк­зо­ти­че­ской за­ме­ны Биб­лии на ноч­ном сто­ли­ке. Но кто же тогда шту­ди­ро­вал Книгу с ка­ран­да­шом в руках?

Ночью Ав­гу­стин по­ко­ил­ся у меня под по­душ­кой (от чего немно­го кри­ви­лись шей­ные по­звон­ки). Но сон был ров­ным и бла­жен­ным, как сам Ав­гу­стин. На­ут­ро уже за зав­тра­ком в отеле милые ис­ланд­ские гор­нич­ные при­зна­лись, что им до­под­лин­но из­вест­но о су­ще­ство­ва­нии некой склон­ной к нездо­ро­вой пол­но­те книги на Ферме №100, но при этом неве­до­мо, как она там по­яви­лась, и что со­дер­жит. Мне, так на­стой­чи­во тол­ко­вав­ше­му ту­ри­стам о язы­че­ских зна­ках в ис­ланд­ской при­ро­де, по­сла­ли Ав­гу­сти­на – воз­мож­но вза­мен уте­рян­но­го ину­ит­ско­го укра­ше­ния души. Книгу я, в про­чем,  оста­вил там, где нашел – на ферме, ведь книги живут соб­ствен­ной жиз­нью, осо­бен­но в ме­стах силы, вроде Ис­лан­дии. Те­перь, если мне по­на­до­бит­ся по­бли­же по­зна­ко­мить­ся с уче­ние Св. Ав­гу­сти­на, я знаю, куда ехать…

PS Если кто надет го­лу­бую книгу о кра­со­те ину­ит­ских душ – вер­ни­те взад! Очен­но про­сим…