Све­та­стан – стра­на от­ли­вов и при­ли­вов, ча­стич­но ми­фо­ло­ги­че­ская, но пре­иму­ще­ствен­но ре­аль­ная тер­ри­то­рия сво­бо­ды. «Сага» на ис­ланд­ском языке – это про­сто «ис­то­рия», «байка», и вовсе не обя­за­тель­но ви­ти­е­ва­то-раз­вер­ну­тое эпи­че­ское по­вест­во­ва­ние с мно­го­се­рий­ным сю­же­том, ка­ки­ми ис­ланд­ские саги, сфор­ми­ро­вав­шись как ли­те­ра­тур­ный жанр, стали для неис­ланд­цев. Мно­же­ствен­ное число от «сага» – по непре­клон­ным за­ко­нам гер­ман­ско­го ум­ля­у­та – «sögur», то есть «сёгюр». Или про­сто «сёги». Жизнь – это лос­кут­ное оде­я­ло, уз­бек­ский халат из сё­го­вых нитей, пе­ре­пле­те­ние чужих и соб­ствен­ных об­сто­я­тельств, ис­то­ри­че­ских и кар­ми­че­ских обя­за­тельств. У каж­до­го свой Све­та­стан, в ко­то­рый ведет клу­бок раз­но­цвет­ных сёг.

I

Где-то там укра­ше­ния, лам­поч­ки, елоч­ки, рож­де­ствен­ские ба­за­ры. В Москве цар­ство по­но­са. За­дей­ство­ва­ны все мощ­но­сти по­но­со­об­ра­зу­ю­щих пред­при­я­тий сто­ли­цы, улицы с ме­тал­ли­че­ским ляз­гом, до­стой­ным ле­до­во­го по­бо­и­ща, утю­жат бо­е­вые по­стро­е­ния по­но­со­раз­да­точ­ной тех­ни­ки. При этом всем дико скольз­ко – людям, детям, ма­ши­нам, жи­вот­ным, но бес­пе­ре­бой­ная по­да­ча хи­ми­че­ско­го по­но­са про­дол­жа­ет­ся. По­нос­ная со­став­ля­ю­щая иг­ра­ет в нашей куль­ту­ре ту же роль, что и культ на­си­лия, па­ра­но­ид­ная сек­рет­ность, мания воз­ве­де­ния за­бо­ров и тур­ни­ке­тов, миф о коль­це вра­гов, бо­лез­нен­ное при­стра­стие к же­лез­ным иг­руш­кам, та­лант пре­вра­щать окру­жа­ю­щую среду в сви­нар­ник. Жизнь в диа­рей­ной па­лит­ре уби­ва­ет душу, стрем­ле­ние к кра­со­те и сво­бо­де. Впе­ред – к пол­ной по­бе­де ка­ло­вых масс!

Надпись на заборе в нашем самом скандинавском городе - Выборге: \"Пограничник, будь бдителен! Впереди капиталистическая Финляндия!\" Думаю, что речь идет не о водке.

II

В по­след­ний вечер перед со­чель­ни­ком ма­га­зи­ны по глав­ной улице Рейкья­ви­ка – Лёй­гар­ве­г­юр – от­кры­ты до по­лу­но­чи, а сама улица пе­ре­кры­та для машин. Такое чудо бы­ва­ет раз в году! «Лёй­гар­ве­г­юр» озна­ча­ет «ру­чей­ко­вый путь». Рань­ше это была тро­пин­ка, по ко­то­рой по суб­бо­там жен­щи­ны ше­ство­ва­ли с кор­зи­на­ми белья к этим самым «Лёй­гар» – го­ря­чим ру­чей­кам. Ныне на них рас­по­ло­жил­ся боль­шой 50-мет­ро­вый бас­сейн. Суб­бо­та, со­от­вет­ствен­но, на­зы­ва­ет­ся «Лёй­гар­да­г­юр» – ру­чей­ко­вый (читай: «по­сти­ру­шеч­ный») день. Еще го­во­рят, что пер­во­по­се­ле­нец Ин­го­уль­вюр Ар­нар­сон уви­дел с моря имен­но пар, под­ни­мав­ший­ся из клю­чей в Лёй­гар­да­люр – ру­чей­ко­вой до­лине, когда решил на­звать это место «дым­ным за­ли­вом», то есть Рейкья­ви­ком. С тех пор по­стро­и­ли улицы, в том числе и за­глав­ную, по ко­то­рой боль­шую часть суток на пер­вой ско­ро­сти кур­си­ру­ют ма­ши­ны, осу­ществ­ля­ю­щие лю­би­мое раз­вле­че­ние го­ро­жан – «рунд­тур», то есть езду по мед­лен­но­му кругу с целью «себя по­ка­зать, дру­гих по­смот­реть». «Рунд­тур» функ­ци­о­ни­ру­ет все­гда, кроме 23 де­каб­ря, когда вме­сто машин иг­ра­ет живая му­зы­ка, от­кры­ты лавки, ве­се­лы­ми тол­па­ми кур­си­ру­ют чуть под­да­тые, а позд­нее в дугу пья­ные, рейкья­вик­чане…

На сле­ду­ю­щий день – в со­чель­ник, по­че­му-то все­гда ура­ган­ный ветер и го­ло­лед. Неко­то­рые се­те­вые ма­га­зи­на и за­прав­ки от­кры­ты до 11-12 дня. По те­ле­ви­зо­ру по­ка­зы­ва­ют по­след­них шоп­пе­ров, ко­то­рые, со­гнув­шись в дугу и при­жи­мая к груди по­дар­ки, му­чи­тель­но пре­одо­ле­ва­ют в непо­го­ду и де­ся­ток мет­ров, от­де­ля­ю­щие их от машин, по об­ле­де­нев­ше­му тро­туа­ру.

III

Когда много дви­жешь­ся по миру, на­чи­на­ешь ощу­щать вза­и­мо­связь, на ко­то­рую ука­зы­ва­ют знаки, хотя на самом деле в знаки не ве­ришь. В ап­ре­ле на уда­лен­ной скале в Пор­ту­га­лии, още­ти­нив­шей­ся на запад рва­ны­ми уте­са­ми с вет­ре­ной ин­тен­сив­но­стью Ис­лан­дии, об­на­ру­жил два па­мят­ных знака (или мо­ги­лы?). Один – из бе­ло­го мра­мо­ра, ко­то­рый це­лы­ми жи­ла­ми вы­пи­ра­ет из скал Вале да Телья. На белом мра­мо­ре крас­ный круг – сим­во­ли­ка грен­ланд­ско­го флага, в круге фо­то­гра­фия, имя, годы жизни. По лицу на фо­то­гра­фии в об­рам­ле­нии снеж­ных про­сто­ров и без флага по­нят­но, что г-жа Truus van Veldhuizen-Groenendijk была родом из Грен­лан­дии. Имя и фа­ми­лия, впро­чем, гол­ланд­ские, при­чем вто­рая часть фа­ми­лии про­из­вод­ным от слова Groenland (Грен­лан­дия) вовсе не яв­ля­ет­ся. Фа­ми­лия “Groenendijk”, по­ни­ма­е­мая мною как «зе­ле­ная дамба», ука­зы­ва­ет на про­ис­хож­де­ние из Гро­нин­ге­на, Ни­дер­лан­ды.  Фа­ми­лию “Veldhuizen” носят те, кто родом из Вель­д­ху­и­зе­на, при­чем по­след­нее то­по­гра­фи­че­ское на­зва­ние при­сут­ству­ет в Гол­лан­дии в трех ме­стах – Дрен­те, Гель­дер­лан­де и Утрех­те. Ни­ка­ких под­ска­зок, толь­ко знак, ко­то­рый я по­лу­чил в ап­ре­ле, а в конце июня я уже пы­тал­ся за­снуть под самым ярким из арк­ти­че­ских солнц в моей жизни в го­ро­де Нуук – сто­ли­це Грен­лан­дии.

IV

Да­ле­ко за пол­ночь, а солн­це лупит через за­дер­ну­тые шторы го­сти­ни­цы «Ханс Эгеде», на­зван­ной так в честь нор­веж­ско­го мис­си­о­не­ра 18 века. Увлек­шись са­га­ми, Эгеде узнал, что с 980 года в «зе­ле­ной стране» функ­ци­о­ни­ро­ва­ло два по­се­ле­ния ис­ланд­цев – Ве­стур­би­гд и Ой­стур­би­гд, с ко­то­ры­ми уже лет три­ста как не было кон­так­та. «Зна­чит, – по­ду­мал Эгеде, – они там, бе­до­ла­ги, так и оста­лись ка­то­ли­ка­ми, про­щел­кав Ре­фор­ма­цию». «Это ж, про­сто, спа­сать надо че­ло­ве­ка!» – участ­ли­во встре­во­жил­ся лю­те­ран­ский Ханс и от­пра­вил­ся ис­кать за­блуд­ших во льдах ис­ланд­ских ка­то­ли­ко-языч­ни­ков. В 1721 году Эдеге вы­са­дил­ся на за­пад­ном по­бе­ре­жье Грен­лан­дии, нашел остат­ки по­се­ле­ний ви­кин­гов и сви­де­тель­ства их по­ло­вой ак­тив­но­сти в пе­ри­о­ди­че­ски го­лу­бых гла­зах ину­и­тов. Кста­ти, Нан­сен нашел в ре­лик­то­вых по­се­ле­ни­ях грен­ланд­цев еще и на­след­ствен­ный си­фи­лис, но это было зна­чи­тель­но позд­нее. При этом самих бра­тьев-скан­ди­на­вов – ни ре­фор­ми­ро­ван­ных, ни де­фор­ми­ро­ван­ных – на ост­ро­ве не об­на­ру­жи­лось.

При­ш­лось кре­стить ину­и­тов, за что Эдеге взял­ся со всей нор­веж­ской ос­но­ва­тель­но­стью. Го­во­рят, труд­но­ва­то было объ­яс­нить про хлеб и вино, учи­ты­вая пол­ное от­сут­ствие в ину­ит­ской куль­ту­ре и вто­ро­го, и пер­во­го. Еще го­во­рят, что ев­ро­пей­ских по­се­лен­цев дат­ский ко­роль от­би­рал из при­го­во­рен­ных к смер­ти: вот вам выбор – смерть или Грен­лан­дия. Мно­гие пред­по­чли смерть, а зря… А на инут­ском клад­би­ще до сих пор боль­шин­ство кре­стов без имен: имя усоп­ше­го живет после смер­ти, пе­ре­да­ет­ся по­том­кам, зачем же его гвоз­дя­ми к кре­сту! Такое вот стран­ное хри­сти­ан­ство по­лу­чи­лось тру­да­ми Ханса Эгеде.

Такие во­про­сы, как «Зачем в Грен­лан­дию при­шли скан­ди­на­вы?», «Куда они ис­чез­ли?», «Что дви­га­ло Хан­сом Эдеге?» оста­ют­ся без от­ве­тов. На по­след­ний я бы от­ве­тил так: лю­бовь, лю­бо­зна­тель­ность, и здо­ро­вое же­ла­ние за­но­во об­ре­сти давно по­те­рян­ных ро­ди­чей и по­де­лить­ся с ними новой, очи­щен­ной от ка­то­ли­че­ских «цацок» верой. На вто­рой во­прос от­ве­ча­ют уче­ные: на­сту­пил, мол, малый лед­ни­ко­вый пе­ри­од, база пи­та­ния осла­б­ла, и при­ш­лось ми­ро­лю­би­вым ину­и­там ев­ро­пей­цев по­чи­кать. Или те сами по­тра­ви­лись – нер­по­вым серд­цем вто­рой све­же­сти. Пер­вая волна ев­ро­пей­цев за­нес­ла в Грен­лан­дию си­фи­лис, вто­рая – та, что с Эгеде – оспу, после Нан­се­на го­во­рят, тоже бо­ле­ли, так по­че­му бы не пред­по­ло­жить, что скан­ди­на­вов в Грен­лан­дии тоже могла по­ра­зить хворь неор­ди­нар­ная? И на пер­вый во­прос ответ один – пас­си­о­нар­ность, что бы не сто­я­ло за этим мод­ным тер­ми­ном. Иными сло­ва­ми, не си­де­лось им ровно на зад­ни­це в своей Ис­лан­дии.

На сле­ду­ю­щий день в Грен­лан­дии – невы­спав­ший­ся и счаст­ли­вый – по­сре­ди грен­ланд­ской сто­ли­цы на­ткнул­ся на сво­е­го кол­ле­гу по по­след­ней ис­ланд­ской ра­бо­те, ко­то­ро­го не видел лет пять. В по­след­нем сов­па­де­нии ни­че­го судь­бо­нос­но­го нет, про­сто ра­дост­но было. Так или иначе, Грен­лан­дия оста­ви­ла в душе такую лыжню, что до сих пор сушу весла – и все бла­го­да­ря неве­до­мой грен­ланд­ской жен­щине из Гол­лан­дии, ко­то­рая по­ко­ит­ся на су­ро­вом утесе в Пор­ту­га­лии. Спа­си­бо, гос­по­жа Truus van Veldhuizen-Groenendijk за то, что снова про­бу­ди­ли в моей душе wonderlast – голод по чу­де­сам и страсть к пу­те­ше­стви­ям.

V

Со­всем скоро ис­то­рия пе­ре­ста­нет рас­ска­зы­вать о стра­нах, ге­ро­ях, во­ждях, пол­ко­вод­цах и па­фо­се побед и по­ра­же­ний. Вме­сто этого она зай­мет­ся от­сле­жи­ва­ни­ем слож­ных спле­те­ний куль­тур, от­дель­ных родов, семей, ин­ди­ви­ду­аль­ных судеб и об­сто­я­тельств, вью­щих­ся в неве­до­мом на­прав­ле­нии с неве­до­мой целью – эво­лю­ци­он­ной или кар­ми­че­ской, либо во­об­ще без на­прав­ле­ния и цели. «Для чего у кошки хво­стик? Я не знаю – я агно­стик» (из фи­ло­соф­фак­ско­го фольк­ло­ра).

VI

На су­ро­вой скале, об­ра­щен­ной в океан, рядом с мо­ги­лой гос­по­жи Вель­д­ху­и­зен дру­гой ка­мень. Гра­нит, на нем вы­се­че­но, хотя чи­та­ет­ся плохо: «IN MEMORIAM, 9.7.1943». Даль­ше семь кре­стов. Затем явно во­ен­ная аб­бре­ви­а­ту­ра: «FW200 KG40». Ред­кие хо­до­ки по скры­той тропе во­круг за­по­вед­но­го утеса остав­ля­ют микро-пи­ра­мид­ки из раз­но­цвет­ных ка­муш­ков. «Стро­ят трол­лей», как ска­зал один зна­ко­мый, по­бы­вав в Ис­лан­дии.

Нет со­мне­ний в том, что па­мят­ник во­ен­ный. Мне, прав­да – по ас­со­ци­а­ции с Ис­лан­ди­ей – вна­ча­ле по­чу­ди­лось сев­шее на рифы и раз­дер­бан­нен­ное по юго-за­пад­но­му по­бе­ре­жью Пор­ту­га­лии судно. На по­лу­ост­ро­ве Снай­фед­льс­нес, на­при­мер, в ме­стеч­ке Дью­па­ло­унид, на чу­дес­ном бе­ре­гу жи­во­пис­но ржа­ве­ют куски бри­тан­ско­го трау­ле­ра «Alpine», порт про­пис­ки Грим­с­би, Ве­ли­ко­бри­та­ния. Часть его эки­па­жа ис­ланд­цам даже уда­лось ге­ро­и­че­ски спа­сти, за что им пре­мно­го бла­го­дар­ны бри­тан­ские мо­ря­ки.

Пор­ту­галь­цы, ока­зы­ва­ет­ся, тоже ведут ле­то­пись всех кру­ше­ний у их ска­ли­стых бе­ре­гов. Мой сосед Джим – ста­ро­жил Вале да Телья – на ко­мич­но-ак­цен­ти­ро­ван­ном ско­тиш ин­глиш по­ве­дал, что ка­мень уста­нов­лен в честь эки­па­жа немец­ко­го са­мо­ле­та, под­би­то­го зе­нит­кой и ава­рий­но шмяк­нув­ше­го­ся о берег. Гугль­нув со­че­та­ние «FW200 KG40», я по­лу­чил точ­ное со­от­вет­ствие, при­чем речь шла имен­но о бом­бар­ди­ров­щи­ке «Фоке-вульф», а не о коде зап­ча­сти для ита­льян­ской ко­фе­вар­ки.

Стра­нич­ка о зло­по­луч­ном «FW200 KG40» и его эки­па­же из 7 че­ло­век со­дер­жит­ся на сайте книги «Aterrem em Portugal» – «При-тер­рив­ши­е­ся (то есть при­зем­лив­ши­е­ся) в Пор­ту­га­лии». Там, в част­но­сти по­вест­ву­ет­ся о том, что за 1943 год в Пор­ту­га­лии при­зем­ли­лось целых пять­де­сят эс­кад­ро­нов са­мо­ле­тов со­юз­ни­ков, ле­тев­ших в Се­вер­ную Аф­ри­ку, где раз­во­ра­чи­вал­ся то­гдаш­ний «де­серт­ный штурм» – опе­ра­ция «Факел» (чи­тай­те здесь). В июне 1943 года бри­тан­цы даже при­бра­ли к рукам в ка­че­стве авиа­ба­зы Азор­ские ост­ро­ва, при­над­ле­жа­щие ней­траль­ной Пор­ту­га­лии, ссы­ла­ясь на по­ло­же­ния до­го­во­ра 1373 года об Англо-пор­ту­галь­ском Союзе и усло­вия Вин­дзор­ско­го До­го­во­ра 1386 года! Па­рал­лель с за­хва­том бри­тан­ца­ми ней­траль­ной Ис­лан­дии в мае 1940 года на­ли­цо, толь­ко ис­ланд­цам ис­то­ри­че­ских обос­но­ва­ний Ве­ли­ко­бри­та­ния пред­став­лять не по­тру­ди­лась. А могла бы, осве­до­мив­шись у спе­ци­а­ли­стов – ска­жем, у Тол­ки­на. На­вер­ня­ка бы по­лу­чи­лось что-ни­будь вроде «по­мощь брат­ско­му ис­ланд­ско­му на­ро­ду в рам­ках Пакта Эгиля и ко­ро­ля Адаль­стей­на (об Эгиле чи­тай­те здесь). Еще могу пред­ло­жить фор­му­ли­ров­ку «вы­пол­няя свой ин­тер­на­ци­о­наль­ный долг» – тоже хо­ро­шо ра­бо­та­ет, но бри­тан­цы, судя по всему, любят изящ­ные обос­но­ва­ния, а Вин­дзор­ский До­го­вор лас­ка­ет слух куда боль­ше, чем Ба­брак  Кар­маль или Эгиль Скат­лагримс­сон.

Так или иначе, более авиа­ци­он­но­го года, чем 1943, Пор­ту­га­лия еще не знала! Над ней кру­жил весь авиа­ци­он­ный зве­ри­нец – ог­не­ды­ша­щие Спит­фа­е­ры и Кобры, Фоке-Вуль­фы и Мес­се­ры, пом­пез­ные «Осво­бо­ди­те­ли», «Ма­ро­де­ры» и «Ле­та­ю­щие кре­по­сти». На­зва­ния мар­кам са­мо­ле­тов в войну при­сва­и­ва­лись с той же ри­ту­аль­ной се­рьез­но­стью, что име­нам ка­ра­вел­лам в эпоху ве­ли­ких гео­гра­фи­че­ских от­кры­тий или мар­кам джи­пов в нашу эпоху про­боч­но­го бес­про­сто­рья: к «Фолькс­ва­ге­ну Ту­а­ре­гу» и «УАЗу Пат­ри­о­ту» на­пра­ши­ва­ет­ся «Лада ГУЛАГ» или «Шеви Буря в пу­стыне»…

Что же ка­са­ет­ся семи немец­ких пи­ло­тов, то по­гиб­ли они не от за­гра­ди­тель­но­го огня зе­ни­ток, а от рук сер­жан­тов авиа­ции McLeod и Inglis, пи­ло­ти­ро­вав­ших пер­вый в мире ноч­ной ис­тре­би­тель «Bristol Beaufighter». И опять сим­во­ли­ка: Ма­кЛа­уд и Ин­глиш – «English» в аль­тер­на­тив­ном спел­лин­ге! Во­об­ра­же­ние ри­су­ет прямо бы­лин­ных бри­тан­ских бо­га­ты­рей, си­му­ля­кров кельт­ско-ан­глий­ской друж­бы, на­по­до­бие Лен­но­на и Мак­карт­ни. Ну как сними может со­вла­дать эки­паж «Фоке-вуль­фа» из семи гер­ман­цев. Бри­столь­ский ка­ра­ю­щий денди (от Beau Brummel – ан­глий­ско­го мо­де­лье­ра) по­вер­га­ет немец­ко­го вол­ча­ру в дым­ный што­пор на рва­ные пор­ту­галь­ские скалы, вос­ста­нав­ли­вая се­ми­о­ти­че­скую спра­вед­ли­вость.

А пор­ту­галь­ские кре­стьяне от­да­ют свой «ин­тер­на­ци­о­наль­ный долг» неудач­но «при-тер­рив­шим­ся» немец­ким авиа­то­рам, бро­сив­шись спа­сать их из по­жа­ра на да­ле­ких ска­лах. Вы­та­щить ни­ко­го не уда­ет­ся, но мест­ных жи­те­лей немцы даже на­граж­да­ют ме­да­ля­ми за му­же­ство. Се­год­ня семь немец­ких пи­ло­тов по­ко­ят­ся на клад­би­ще бли­жай­ше­го го­род­ка – Аль-Дже­зур (по-араб­ски «Мост­ки»), под кре­по­стью, с ко­то­рой в свое время ка­ти­лись араб­ские го­ло­вы. Опять на­пра­ши­ва­ют­ся во­про­сы се­ми­о­ти­че­ской при­ро­ды: по­че­му Аль-Дже­зур – одно из немно­гих мест в Ев­ро­пе, где со­се­ди не смот­рят на пол­ной гром­ко­сти «Аль-Джа­зи­ру»? Го­во­рят, что ге­не­ти­че­ская па­мять о со­кру­ши­тель­ном по­ра­же­нии в ре­кон­ки­сте удер­жи­ва­ет вы­ход­цев с Ближ­не­го Во­сто­ка от за­се­ле­ния неко­гда араб­ской Пор­ту­га­лии. А может ерун­да это все, про­сто еще не до­бра­лись. Мне во всей этой ис­то­рии ин­те­рес­на са­мо­от­вер­жен­ность от­дель­но взя­тых людей – будь то под­би­тые немцы, по­бе­до­нос­ные бри­тан­цы или со­стра­да­ю­щие пор­ту­галь­цы, а также ува­же­ние к ис­то­рии – пусть самой мест­ной – на уровне вни­ма­ния к от­дель­но взя­тым участ­ни­кам со­бы­тий, без ненуж­но­го па­фо­са и суж­де­ний. И глав­ное –как про­ле­та­ют над нашей древ­ней зем­лей че­ло­ве­че­ские ци­ви­ли­за­ции, остав­ляя лишь лег­кую пу­ши­стую тень – при­мер­но как ат­лан­ти­че­ские об­ла­ка над пор­ту­галь­ским уте­сом, на ко­то­ром по­ко­ит­ся неве­до­мая грен­ланд­ская гол­ланд­ка рядом с семью нем­ца­ми непо­да­ле­ку от раз­ва­лин араб­ско­го ми­на­ре­та в до­лине Вале да Телья. (To be continued…)