Про­дол­же­ние пе­ре­во­да книги Мар­ти­на Пей­джа о Пор­ту­га­лии.

Уже опуб­ли­ко­ва­но:

• Пре­ди­сло­вие и Глава 1 — От Ионы до Юлия Це­за­ря
• Глава 2 — Рим на бе­ре­гах Ат­лан­ти­ки
• Глава 3 — Вос­ход и закат хри­сти­ан­ства

Халиф — Муса Ибн Нассер [1] — пе­ре­сек про­лив и при­был из Се­вер­ной Аф­ри­ки с про­вер­кой в Ибе­рию. Когда он на­гнал пе­ре­до­вые от­ря­ды своей армии, та ушла уже на 200 ки­ло­мет­ров на север от по­бе­ре­жья. Ко­ман­ду­ю­щий му­суль­ман­ским вой­ском — Тарик — при­вет­ство­вал Ха­ли­фа, ува­жи­тель­но сойдя с коня. Араб­ские хро­ни­ки утвер­жда­ют, что разъ­ярен­ный Халиф от­хле­стал Та­ри­ка кну­том в при­сут­ствии сол­дат, крича на него: «Как ты смел про­дви­нуть­ся так да­ле­ко вглубь стра­ны без моей ко­ман­ды? Я при­ка­зал толь­ко со­вер­шить набег и вер­нуть­ся в Аф­ри­ку».

Но Муса быст­ро оце­нил бо­га­тые воз­мож­но­сти, ко­то­рые от­кры­ва­лись на новом месте. Почва здесь го­раз­до пло­до­род­нее, чем где-либо в сре­ди­зем­но­мор­ской части Аф­ри­ки, а кли­мат мяг­кий с до­ста­точ­ным ко­ли­че­ством осад­ков. Стра­на це­ли­ком об­ра­ще­на к Ат­лан­ти­ке – «тем­но­му оке­а­ну», как ее на­зы­ва­ли в араб­ском мире – чьи тайны из­дав­на ма­ни­ли ара­бов. Ибе­рия бо­га­та по­лез­ны­ми ис­ко­па­е­мы­ми и дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми. Ибе­рия бо­га­та по­лез­ны­ми ис­ко­па­е­мы­ми и дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми. Боль­шин­ство пред­ста­ви­те­лей пра­вя­ще­го клас­са бе­жа­ло из стра­ны сразу после пер­вой за­ва­руш­ки. Когда стра­ну по­ки­ну­ла боль­шая часть епи­ско­пов, свя­щен­ни­ков и мо­на­хов, евреи ока­за­лись самой об­ра­зо­ван­ной груп­пой на­се­ле­ния; к тому же они иг­ра­ли важ­ную роль в тор­гов­ле и ком­мер­ции. Евреи при­вет­ство­ва­ли ара­бов как осво­бо­ди­те­лей от ан­ти­се­ми­тиз­ма, ко­то­рый про­по­ве­до­ва­ла и прак­ти­ко­ва­ла хри­сти­ан­ская цер­ковь. Зна­чи­тель­ное число хри­сти­ан, ко­то­рых цер­ковь экс­плу­а­ти­ро­ва­ла почти также сви­ре­по, как иуде­ев, было, ве­ро­ят­но, тоже радо ви­деть ара­бов в ка­че­стве аль­тер­на­ти­вы ста­ро­му ре­жи­му.

В июне 712 года Муса вы­са­дил в Ибе­рии вой­ско в 18000 араб­ских всад­ни­ков и пе­хо­тин­цев. В Се­ви­лье иудеи от­кры­ли слабо охра­няв­ши­е­ся во­ро­та, чтобы впу­стить в кре­пость ара­бов. Сто­ли­ца Лу­зи­та­нии Ме­ри­да, ко­то­рой пра­вил епи­скоп, от­ча­ян­но со­про­тив­ля­лась, но сда­лась после почти года осады. На осталь­ной тер­ри­то­рии за­во­е­ва­ние про­шло прак­ти­че­ски беcкров­но. Арабы про­дви­ну­лись на север Ибе­рии, пе­ре­шли Пи­ре­неи и дошли до Тура в 200 км к югу от Па­ри­жа, где их, на­ко­нец, оста­но­ви­ли и вы­ну­ди­ли от­сту­пить хри­сти­ане.

Прин­цам из рода Ви­ти­цы, ко­то­рые при­зва­ли му­суль­ман, Муса да­ро­вал зе­мель­ные уго­дья, на­счи­ты­вав­шие 3000 ферм, на­зна­чив их на ру­ко­во­дя­щие посты в новом пра­ви­тель­стве. Он издал указ, со­глас­но ко­то­ро­му про­стые люди, без­ро­пот­но при­няв­шие араб­ское вла­ды­че­ство, могли жить в мире. Вся соб­ствен­ность тех, кто про­ти­вил­ся за­во­е­ва­нию, под­ле­жа­ла кон­фис­ка­ции.

Арабы оста­ва­лись в Пор­ту­га­лии сле­ду­ю­щие 400 лет (а в Южной Ис­па­нии на 250 лет доль­ше). Араб­ская ци­ви­ли­за­ция в Ибе­рии до­стиг­ла таких высот раз­ви­тия и про­цве­та­ния, каких не знала ни на Ближ­нем Во­сто­ке, ни в сре­ди­зем­но­мор­ской части Аф­ри­ки. Пик раз­ви­тия араб­ской ци­ви­ли­за­ции в Ибе­рии при­хо­дит­ся на прав­ле­ние в X веке си­рий­ско­го рода Абд ар-Рах­ма­нов.

Ос­но­ва­те­ли этой ха­риз­ма­ти­че­ской, умной и утон­чен­ной пра­вя­щей ди­на­стии рас­по­ло­жи­ли свою сто­ли­цу в Ка­диcе, рас­про­стра­няя от­ту­да свою власть по всей тер­ри­то­рии Ибе­рии. Они на­зва­ли свою стра­ну Аль-Ан­да­луз – Ан­да­лу­сия, что озна­ча­ет «земля ван­да­лов», ибо арабы ве­ли­ча­ли так всех се­вер­ных ев­ро­пей­цев. Боль­шин­ство тер­ри­то­рий, ко­то­рые се­год­ня об­ра­зу­ют Пор­ту­га­лию, на про­тя­же­нии боль­шей части му­суль­ман­ской эпохи управ­ля­лось в со­ста­ве трех эми­ра­тов: Аль-Куну (се­го­дняш­няя про­вин­ция Аль­гарве), Аль-Каср, в со­став ко­то­ро­го вхо­ди­ли земли ны­неш­ней про­вин­ции Ален­те­жу, а также ре­ги­он к се­ве­ру от реки Тежу, вклю­чая Лис­са­бон, Син­тру, Сан­та­рем, ко­то­рый арабы на­зы­ва­ли Аль-Ба­ла­та.

Ис­то­ри­ки де­вят­на­дца­то­го века го­ря­чо спо­ри­ли о том, что могло по­слу­жить при­чи­ной этого неожи­дан­но­го за­во­е­ва­ния. Было ли оно при­ме­ром джи­ха­да – свя­щен­ной войны за об­ра­ще­ние за­пад­но­ев­ро­пей­цев в Ислам, как счи­тал Аме­ри­ко Ка­ст­ро, в том числе с по­мо­щью меча, если невер­ные про­ти­ви­лись об­ра­ще­нию? Или это за­во­е­ва­ние было ско­рее, как утвер­ждал Ричард Ко­нец­ке, во­пло­ще­ни­ем же­ла­ния об­ла­дать более кра­си­вой и бла­го­дат­ной зем­лей, чем та, из ко­то­рой вышли арабы?

Спор между этими ис­то­ри­ка­ми ос­но­вы­ва­ет­ся на еди­ном для них за­блуж­де­нии – уве­рен­но­сти в том, что люди ру­ко­вод­ству­ют­ся в своих дей­стви­ях еди­ным мо­ти­вом. В ре­аль­но­сти они дей­ству­ют под вли­я­ни­ем весь­ма при­чуд­ли­вых со­че­та­ний раз­лич­ных сти­му­лов. Но сам спор имел по­зи­тив­ный ре­зуль­тат в том, что про­лил свет на мно­го­чис­лен­ные сви­де­тель­ства, оста­вав­ши­е­ся в тени целых 800 лет.

Араб­ские за­во­е­ва­те­ли были бес­ком­про­мисс­ны в своей при­вер­жен­но­сти Ис­ла­му. Их вер­ность Ис­ла­му це­мен­ти­ро­ва­лась смерт­ной каз­нью для тех ара­бов, кто пы­тал­ся «де­зер­ти­ро­вать» в дру­гую ре­ли­гию, либо про­яв­лял при­зна­ки ина­ко­мыс­лия. В 1862 году ве­ли­кий бель­гий­ский ара­бист Рей­н­хард Дюзи опуб­ли­ко­вал пе­ре­во­ды про­то­ко­лов ша­ри­ат­ских судов де­вя­то­го века над му­суль­ма­на­ми, при­няв­ши­ми в Ибе­рии хри­сти­ан­ство. Как пра­ви­ло, тех, кто со­вер­шал это пре­ступ­ле­ние, каз­ни­ли, пуб­лич­но рас­пяв у до­ро­ги между двумя сви­нья­ми. Для срав­не­ния скажу, что хри­сти­а­ни­на, пуб­лич­но оскор­бив­ше­го Му­хам­ме­да или Коран, каз­ни­ли без осо­бых при­чуд.

Где-то в сре­дине IX века среди хри­сти­ан на­ча­лось дви­же­ние, члены ко­то­ро­го на­зы­ва­ли себя «но­вы­ми зи­ло­та­ми» (то есть по­движ­ни­ка­ми, рев­ни­те­ля­ми веры). Как мно­гие дру­гие хри­сти­ане по всей Ев­ро­пе новые зи­ло­ты были убеж­де­ны в том, что конец света при­дет со­всем скоро – в 1000 году – когда Хри­стос вер­нет­ся на землю, чтобы дер­жать суд. Зи­ло­ты ста­ви­ли себе вполне кон­крет­ную за­да­чу обес­пе­чить себе преж­де­вре­мен­ный и пря­мой до­ступ на небо, минуя чи­сти­ли­ще. У них был из­люб­лен­ный метод стать угод­ны­ми Хри­сту, ко­то­рый за­клю­чал­ся в том, чтобы быть обез­глав­лен­ны­ми му­суль­ма­на­ми за пуб­лич­ное оскорб­ле­ние Про­ро­ка Му­хам­ме­да.

Араб­ским чи­нов­ни­кам была не по вкусу та роль, в ко­то­рой их вы­став­ля­ли их бу­ду­щие жерт­вы. Брат Исаак при­шел в Кор­до­ву из мо­на­сты­ря, ко­то­рый на­хо­дил­ся в Та­ба­но­се. В Кор­до­ве он пред­стал перед ни­че­го не по­до­зре­вав­шим му­суль­ман­ским пра­ви­те­лем – кади – и крик­нул ему в лицо: «Ваш про­рок – лжец и об­ман­щик. Он то­мит­ся в аду за то, что ввел в за­блуж­де­ние столь­ко невин­ных душ». Пра­ви­тель хлест­нул мо­на­ха по лицу. Брат Исаак от­ве­тил: «Как сме­ешь ты под­ни­мать руку на по­до­бие божье!». Кади по­ин­те­ре­со­вал­ся: «Может, ты пьян или сошел с ума? Ты что, не по­ни­ма­ешь, что по за­ко­ну за такие речи тебя ждет смерт­ная казнь?» «Я в жизни не про­бо­вал вина и знаю, что го­во­рю, – от­ве­чал монах – Я жажду быть при­го­во­рен­ным к смер­ти. Бла­го­сло­вен­ны те, кого каз­ни­ли за то, что они го­во­ри­ли прав­ду, и им при­над­ле­жит цар­ство божье».

Кади со­об­щил сво­е­му непо­сред­ствен­но­му на­чаль­ни­ку – Ха­ли­фу – что Исаак был явно не в своем уме, ре­ко­мен­дуя его по­ми­ло­вать. Халиф не по­слу­шал его со­ве­та. 3 июня 851 года мо­на­ха по­ве­си­ли вниз го­ло­вой. Чтобы не до­пу­стить пре­вра­ще­ния по­хо­рон Иса­а­ка в три­ум­фаль­ный марш новых зи­ло­тов, его труп со­жгли, а пепел бро­си­ли в реку. Новые зи­ло­ты немед­лен­но объ­яви­ли Иса­а­ка свя­тым, при­пи­сав ему мно­же­ство чудес, ко­то­рые он якобы со­вер­шил до, во время и после сво­е­го «му­че­ни­че­ства».

Свя­щен­ник по имени Си­се­нанд объ­явил, что во сне к нему явил­ся Исаак, ко­то­рый спу­стил­ся с небес, чтобы убе­дить его при­нять му­че­ни­че­скую смерть. Проснув­шись, Си­се­нанд на­пра­вил­ся в при­ем­ную араб­ско­го чи­нов­ни­ка, по­но­сил Про­ро­ка и был пре­дан казни. Вос­хо­дя на ви­се­ли­цу, он при­звал сво­е­го дья­ко­на – Павла – по­сле­до­вать его при­ме­ру. Через че­ты­ре дня Павел вы­пол­нил его наказ.

Эти му­че­ни­че­ские смер­ти ре­ги­стри­ро­вал (за­ча­стую с кро­ва­вы­ми по­дроб­но­стя­ми) их со­вре­мен­ник – учи­тель и автор из числа новых зи­ло­тов Эв­ло­гий Кор­дов­ский – в своей ра­бо­те «Па­мят­ная книга о свя­тых» (Memoriale Sanctorum). От имени его этого, кста­ти, про­ис­хо­дит имя ли­те­ра­тур­но­го жанра «eulogy» («эу­ло­гия» или па­не­ги­рик).

Про­шло всего несколь­ко дней после казни Павла, и вот уже уче­ник Эв­ло­гия по имени Санчо, на­усь­ки­ва­е­мый учи­те­лем, оскор­бил Про­ро­ка и был обез­глав­лен. Это со­бы­тие дало Эв­ло­гию ма­те­ри­ал для новой главы. Далее в книге Эв­ло­гия рас­ска­зы­ва­ет­ся о том, как в сле­ду­ю­щую суб­бо­ту еще шесть мо­на­хов из Та­ба­но­са, в том числе дядя Иса­а­ка, пред­ста­ли перед пра­ви­те­лем и, если ве­рить Эв­ло­гию, про­кри­ча­ли: «Мы под­твер­жда­ем слова наших свя­тых бра­тьев Иса­а­ка и Санчо. Так ото­мсти­те за ва­ше­го ока­ян­но­го Про­ро­ка. Ис­про­буй­те на нас самые же­сто­кие из ваших пыток».

Их обез­глав­ли­ва­ли.

Затем при­ш­ла оче­редь сест­ры Иса­а­ка – Марии – уви­деть вещий сон. Она рас­ска­за­ла о нем своей по­дру­ге Флоре. Марии было пред­на­чер­та­но вос­со­еди­нить­ся с ее лю­би­мым бра­том, а Флоре со­еди­нить­ся с самим Иису­сом. По­друж­ки от­пра­ви­лись к пра­ви­те­лю и обе оскор­би­ли Про­ро­ка. Мно­го­стра­даль­ный пра­ви­тель умо­лял их не де­лать глу­по­стей. И хотя де­вуш­ки на­сто­я­ли на своем, он решил не при­го­ва­ри­вать их к смер­ти, а бро­сить в за­сте­нок. Пра­ви­тель по­слал к де­вуш­кам судью, чтобы тот по­пы­тал­ся об­ра­зу­мить их угро­за­ми. Если они не от­ре­кут­ся от своих слов, дев­ствен­ни­цам гро­зи­ла участь, ко­то­рая, как на­де­я­лись оба му­суль­ма­ни­на, по­ка­жет­ся им страш­нее смер­ти – по­жиз­нен­ное при­ну­ди­тель­ное за­ня­тие про­сти­ту­ци­ей.

Пра­ви­тель также по­про­сил тех хри­сти­ан, ко­то­рые вы­сту­па­ли про­тив новых зи­ло­тов, на­ве­стить Марию и Флору в тюрь­ме и по­пы­тать­ся убе­дить их не при­но­сить эту бес­смыс­лен­ную жерт­ву. К несча­стью до­ступ к уз­ни­цам по­лу­чил сам Эв­ло­гий. Он не мог упу­стить воз­мож­ность со­брать ма­те­ри­ал для сле­ду­ю­щей главы, в ко­то­рой две пре­крас­ные юные девы при­мут му­че­ни­че­ский конец. Эв­ло­гий рас­про­стер­ся у ног Марии и Флоры и с бла­го­го­вей­ным тре­пе­том по­ве­дал им, что по воле гос­под­ней они уже из­лу­ча­ют небес­ное си­я­ние – как ан­ге­лы, а над го­ло­ва­ми у них мер­ца­ют за­го­тов­лен­ные для них на небе­сах ко­ро­ны.

В за­коне нет та­ко­го на­ка­за­ния, как при­ну­ди­тель­ная про­сти­ту­ция. Эв­ло­гий до­бил­ся сво­е­го. Мария и Флора взо­шли на эша­фот 24 но­яб­ря 851 года. Ма­ло­ве­ро­ят­но, чтобы они с ли­ко­ва­ни­ем ждали своей казни – в от­ли­чие от Эв­ло­гия, ко­то­рый ли­ко­вал за них. После казни он писал: «Гос­подь се­год­ня про­явил ве­ли­чай­шую ми­лость и да­ро­вал нам огром­ную ра­дость. По моим на­став­ле­ни­ям наши дев­ствен­ни­цы с горь­ки­ми сле­за­ми до­би­лись-таки паль­мы му­че­ни­че­ства».

В конце кон­цов араб­ский пра­ви­тель, взбе­шен­ный вы­ход­ка­ми Эв­ло­гия, при­ка­зал на­не­сти ему 400 уда­ров пле­тью. Ис­пу­гав­шись боли, Эв­ло­гий взмо­лил­ся о лег­кой смер­ти. Араб­ский ис­то­рик пишет, что он взво­пил: «Верни мою душу Со­зда­те­лю. Но я не до­пу­щу, чтобы плеть рвала мою плоть в кло­чья».

Эв­ло­гия обез­гла­ви­ли в 859 году, когда при­шло его время. Позд­нее кости Эв­ло­гия, как и кости несколь­ких дру­гих хри­сти­ан­ских «му­че­ни­ков», о ко­то­рых он писал, от­ры­ли араб­ские тор­гов­цы и про­да­ли по­слам хри­сти­ан­ских ко­ро­левств из Се­вер­ной Ев­ро­пы. Там эти кости стали объ­ек­том по­чи­та­ния; им при­пи­сы­ва­ет­ся нема­ло чудес.

Боль­шин­ство хри­сти­ан, жив­ших под вла­стью ара­бов, с от­вра­ще­ни­ем на­блю­да­ло за этими со­бы­ти­я­ми. В от­кры­том пись­ме Эв­ло­гию, опуб­ли­ко­ван­ном за несколь­ко лет до его казни, они про­те­сто­ва­ли: «Халиф раз­ре­ша­ет нам сво­бод­но ис­по­ве­до­вать хри­сти­ан­скую веру, не угне­тая нас. Те, кого вы зо­ве­те му­че­ни­ка­ми, на самом деле про­сто са­мо­убий­цы. Если бы они хоть раз от­кры­ли Еван­ге­лие, то про­чли бы там: «Лю­би­те вра­гов ваших, … бла­го­тво­ри­те нена­ви­дя­щим вас». Чем ху­лить Ма­го­ме­та, по­слу­ша­ли бы лучше Свя­то­го Иа­ко­ва: ху­ли­те­ли цар­ства бо­жье­го не на­сле­ду­ют».

Далее в пись­ме го­во­рит­ся: «Му­суль­мане го­во­рят нам: если бы Гос­подь хотел до­ка­зать, что Ма­го­мет – лже­про­рок, и что имен­но Гос­подь вдох­но­вил этих хри­сти­ан­ских фа­на­ти­ков, он тво­рил бы с их по­мо­щью чу­де­са и об­ра­тил бы нас в вашу веру. Но он этого не де­ла­ет. Хри­сти­ан­ство не по­лу­ча­ет ни­че­го от этих каз­ней, а Ислам ни­че­го не те­ря­ет».

Рабам, ко­то­рые при­над­ле­жа­ли хри­сти­ан­ским фер­ме­рам и куп­цам, Ислам от­кры­вал пер­спек­ти­ву осво­бож­де­ния из раб­ства еще при этой жизни. В Ко­ране го­во­рит­ся, что осво­бож­дая раба, вы со­вер­ша­е­те бо­го­угод­ный по­сту­пок. Рабы, бе­жав­шие из хри­сти­ан­ской об­щи­ну в му­суль­ман­скую и про­воз­гла­сив­шие в при­сут­ствии двух сви­де­те­лей, что «нет бога, кроме Ал­ла­ха, и Му­хам­мед про­рок его», по­лу­ча­ли убе­жи­ще у му­суль­ман. Если такие бег­ле­цы со­гла­ша­лись изу­чать Коран и де­мон­стри­ро­ва­ли, что хо­те­ли жить в со­от­вет­ствии с его за­ве­та­ми, они по­лу­ча­ли мно­го­чис­лен­ные права, в том числа право вла­деть соб­ствен­но­стью и всту­пать в брак.

Хри­сти­ане-ра­бо­вла­дель­цы под по­кро­вом ночи от­прав­ля­ли банды всад­ни­ков на му­суль­ман­ские тер­ри­то­рии, чтобы вер­нуть себе рабов. Неред­ко такие рейды были успеш­ны­ми. Мно­гих рабов, ко­то­рых не вер­ну­ли себе хри­сти­ане, му­суль­мане на­де­ля­ли участ­ка­ми до­ста­точ­но­го раз­ме­ра, чтобы вы­ра­щи­вать на про­да­жу фрук­ты, салат, овощи и ле­чеб­ные травы. Земли под такие на­де­лы были кон­фис­ко­ва­ны у бег­лых хри­сти­ан­ских епи­ско­пов.

Арабы по­зна­ко­ми­ли мест­ных жи­те­лей с ир­ри­га­ци­ей, ко­то­рая стала для Ев­ро­пы, пре­жде с ней не зна­ко­мой, на­сто­я­щей ре­во­лю­ци­ей в об­ла­сти сель­ско­хо­зяй­ствен­ных тех­но­ло­гий. Ир­ри­га­ция при­ш­ла в Ибе­рию из Алек­сан­дрии. Два еги­пет­ских аг­ро­но­ма, при­быв­ших в Южную Ибе­рию в X веке – Ибн Бас­сал [2] и Ибн Аввам – со­ста­ви­ли ру­ко­вод­ства, в ко­то­рых адап­ти­ро­ва­ли соб­ствен­ные зна­ния к мест­ным усло­ви­ям. В этих ра­бо­тах со­дер­жат­ся све­де­ния о кон­струк­ции, со­ору­же­нии и ра­бо­те во­дя­ных колес, на­со­сов и ак­ве­ду­ков, зем­ле­устрой­стве, жи­вот­но­вод­стве, раз­мно­же­нии рас­те­ний и куль­ти­ва­ции, кон­сер­ва­ции почв и про­да­же уро­жая.

Копии ин­но­ва­ци­он­ных во­дя­ных колес можно уви­деть и се­год­ня: они ра­бо­та­ют в садах у рек, на­при­мер, в То­ма­ре. В То­ма­ре их при­во­дят в дви­же­ние воды реки Набао: ко­ле­са чер­па­ют воду из реки и вы­ли­ва­ют в ир­ри­га­ци­он­ные ка­на­лы. Среди рас­те­ний, при­ве­зен­ных с Ближ­не­го Во­сто­ка, ба­на­ны, ко­ко­со­вые паль­мы, са­хар­ный трост­ник, мас­лич­ная паль­ма, ку­ку­ру­за и рис. Арабы по­ощ­ря­ли вы­ра­щи­ва­ние таких пи­ще­вых рас­те­ний, как салат, лук, мор­ковь, огур­цы, яб­ло­ки, груши, ви­но­град и фиги.

Вли­я­ние этих про­дук­тов на диету пор­ту­галь­цев ощу­ща­ет­ся по сей день. Ме­ди­ки из Се­вер­ной Ев­ро­пы ис­сле­ду­ют пи­та­ние пор­ту­галь­цев, ища объ­яс­не­ние низ­кой рас­про­стра­нен­но­сти сер­деч­но­со­су­ди­стых за­бо­ле­ва­ний у этого на­ро­да. Часть со­хра­нив­ше­го­ся араб­ско­го на­сле­дия в Пор­ту­га­лии – это на­зва­ния мно­го­чис­лен­ных пи­ще­вых куль­тур и оро­ша­ю­щих их ир­ри­га­ци­он­ных си­стем, а также скла­дов, в ко­то­рых хра­ни­лись про­дук­ты пи­та­ния.

Мо­дель се­мей­ных воз­де­лы­ва­е­мых участ­ков, ко­то­рую арабы внед­ри­ли в Ибе­рию вме­сто круп­ных по­ме­стий ита­льян­цев, гер­ман­цев или церк­ви, су­ще­ству­ет и по сей день – поимо про­чих го­ро­дов в Син­тре – хотя доход от таких участ­ков обыч­но по­пол­ня­ет­ся пла­той за ра­бо­ту на мест­ных за­во­дах, в ма­га­зи­нах и на стро­и­тель­ных пло­щад­ках. На­де­лы, как пра­ви­ло, ин­тен­сив­но об­ра­ба­ты­ва­ют­ся, ви­но­град рас­тет под апель­си­но­вы­ми и ли­мон­ны­ми де­ре­вья­ми, а цветы и салат между гря­да­ми. Пра­ви­тель­ствен­ные аг­ро­но­мы жа­лу­ют­ся, что эта си­сте­ма неэф­фек­тив­на, но пока что кре­стьяне от­вер­га­ют любые по­пыт­ки ре­ор­га­ни­зо­вать их в более ра­ци­о­наль­ные фер­мер­ские хо­зяй­ства – по­доб­но тому, как они не при­ня­ли новые «евро сорта» рас­те­ний, со­хра­няя вер­ность тем сор­там, что ве­ка­ми вы­ра­щи­ва­ли их семьи. Пор­ту­галь­цы – одни из по­след­них ев­ро­пей­цев, ко­то­рые не сдают в этом плане своих по­зи­ций, и толпы, на­вод­ня­ю­щих пи­ще­вые рынки Пор­ту­га­лии по вы­ход­ным, до­ка­зы­ва­ет, что эта кон­сер­ва­тив­ная прак­ти­ка про­дол­жа­ет поль­зо­вать­ся по­пу­ляр­но­стью. Пор­ту­галь­цы – не из тех на­ро­дов, ко­то­рые вер­ну­лись к прак­ти­ке ор­га­ни­че­ско­го фер­мер­ства: они ни­ко­гда от нее не от­хо­ди­ли!

До араб­ско­го за­во­е­ва­ния жи­те­ля­ми де­ре­вень и ма­лень­ких го­род­ков пра­ви­ли зем­ле­вла­дель­цы, в ка­че­стве глав­но­го из ко­то­рых по­сте­пен­но стала вы­сту­пать цер­ковь. При­ход­ский свя­щен­ник пре­вра­тил­ся в сбор­щи­ка гра­би­тель­ских на­ло­гов. Иро­нич­но, что эта тен­ден­ция была про­ти­во­по­лож­на тому пути, ко­то­рый про­шел за свою жизнь Апо­стол Павел. Свя­щен­ник вы­сту­пал в роли по­ме­щи­ка, мэра, судьи и рас­пре­де­ли­те­ля ма­те­ри­аль­ной по­мо­щи, ста­но­вясь –  за ис­клю­че­ни­ем ред­ких бла­го­род­ных пред­ста­ви­те­лей сво­е­го клас­са – го­раз­до бо­га­че  при­хо­жан, при­чем за их счет.

При араб­ском ре­жи­ме му­суль­мане – рож­ден­ные или об­ра­щен­ные в Ислам – осво­бож­да­лись от боль­шин­ства на­ло­гов. В хро­ни­ках со­дер­жат­ся мно­го­чис­лен­ные про­те­сты про­тив мис­си­о­нер­ской де­я­тель­но­сти му­суль­ман, при­во­див­шей к по­те­ре до­хо­да цер­ко­вью. На­ло­ги при ара­бах были не выше тех, что взи­ма­ла цер­ковь, и их можно было пла­тить на­ту­рой. Арабы не были за­ин­те­ре­со­ва­ны в том, чтобы за­пол­нять ад­ми­ни­стра­тив­ный ва­ку­ум, об­ра­зо­вав­ший­ся после бег­ства свя­щен­ни­ков. Это при­ве­ло к воз­ник­но­ве­нию уди­ви­тель­но­го дви­же­ния «os Homen Bons» – бук­валь­но «хо­ро­шие муж­чи­ны». «Хо­ро­шие муж­чи­ны» об­ра­зо­вы­ва­ли де­ре­вен­ские или го­род­ские объ­еди­не­ния, ко­то­рые со­би­ра­лись на пло­ща­дях, за­ни­ма­лись сбо­ром средств и ор­га­ни­за­ци­ей ре­мон­та, ухода и дру­гих об­ще­ствен­ных работ си­ла­ми доб­ро­воль­цев. «Хо­ро­шие муж­чи­ны» вы­пол­ня­ли су­дей­ские функ­ции на ме­стах, ре­ша­ли мест­ные споры и рас­пре­де­ля­ли со­ци­аль­ное обес­пе­че­ние – в осо­бен­но­сти вдо­вам и си­ро­там. Они ор­га­ни­зо­вы­ва­ли кол­лек­тив­ный отжим олив­ко­во­го масла и вина, а также сов­мест­ный мар­ке­тинг про­дук­ции среди араб­ских куп­цов. Мно­гие сами слу­жи­ли ка­то­ли­че­скую мессу ввиду от­сут­ствия свя­щен­ни­ков, помня ее на­и­зусть, и устра­и­ва­ли кре­ще­ния, сва­дьбы и по­хо­ро­ны. Все мо­ло­дые люди по­лу­ча­ли необ­хо­ди­мую под­го­тов­ку, и из них фор­ми­ро­ва­лись по­жар­ные бри­га­ды.

Ва­ти­кан при­знал уст­ную тра­ди­цию мессы, ко­то­рая со­хра­ни­лась с тех вре­мен в Се­вер­ной Пор­ту­га­лии, как «браг­ский обряд» (ко­то­рый ино­гда оши­боч­но на­зы­ва­ют ви­зи­гот­ским). По нему и се­год­ня ино­гда ведут бо­го­слу­же­ние. Ис­по­ведь по этому об­ря­ду более ко­рот­кая и менее уни­зи­тель­ная, чем в ла­тин­ской мессе, а кубок го­то­вил­ся в на­ча­ле ли­тур­гии, а не в ее сре­дине.

Ин­сти­тут «хо­ро­ших муж­чин» про­дол­жа­ет про­цве­тать в сель­ской Пор­ту­га­лии. Пор­ту­галь­ские об­щи­ны оста­ют­ся од­ни­ми из наи­бо­лее неза­ви­си­мых и са­мо­сто­я­тель­ных в за­пад­ном мире – за­мет­но более ав­то­ном­ны­ми, чем об­щи­ны в сель­ских рай­о­нах США, где цен­но­сти са­мо­до­ста­точ­но­сти со­хра­ня­ют­ся боль­ше на сло­вах. Се­год­ня такие объ­еди­не­ния на­зы­ва­ют­ся Доб­ро­воль­ны­ми ас­со­ци­а­ци­я­ми по­жар­ни­ков. В стране лес­ных по­жа­ров их члены не по­лу­ча­ют зар­пла­ты, но об­ла­да­ют ве­ли­ко­леп­ной про­фес­си­о­наль­ной вы­уч­кой, тех­ни­кой и опы­том ту­ше­ния по­жа­ров. Но это лишь малая часть их функ­ций.

Пожар в Бензафриме, Альгарве

Доб­ро­воль­ной ас­со­ци­а­ции по­жар­ни­ков Аль­му­са­жем, чле­ном ко­то­рой я яв­ля­юсь уже несколь­ко лет, при­над­ле­жит уча­сток, при­ле­га­ю­щий с одной сто­ро­ны к ра­туш­ной пло­ща­ди. Он раз в пять пре­вос­хо­дит раз­ме­ром эту пло­щадь. На этом участ­ке имен­но «хо­ро­шие муж­чи­ны», а не го­род­ской совет, со­дер­жат без­опас­ную дет­скую пло­щад­ку для до­школь­ни­ков, биб­лио­те­ку, музей, ком­пью­тер­ный ка­би­нет, спорт-центр с гим­на­сти­че­ским залом и кры­той хок­кей­ной пло­щад­кой, вер­то­порт, центр юри­ди­че­ской по­мо­щи и ме­ди­цин­скую кли­ни­ку. По­след­няя пред­ла­га­ет услу­ги не толь­ко ме­ди­цин­ских се­стер пер­вой по­мо­щи и се­мей­ных вра­чей, но и вра­чей-спе­ци­а­ли­стов, ко­то­рые еже­не­дель­но при­ез­жа­ют из Лис­са­бо­на. Недав­ний сбор средств за­вер­шил­ся при­об­ре­те­ни­ем обо­ру­до­ван­ной по по­след­не­му слову тех­ни­ки ка­ре­ты ско­рой по­мо­щи фирмы «Мер­се­дес». Сле­ду­ю­щая кам­па­ния долж­на в бли­жай­шее время увен­чать­ся со­ору­же­ни­ем го­род­ско­го бас­сей­на.

Наша доб­ро­воль­ная по­жар­ная бри­га­да не огра­ни­чи­ва­ет­ся ду­хо­вым ор­кест­ром. По­ми­мо него по­жар­ни­ки со­дер­жат джа­зо­вый ор­кестр, ор­кестр тан­це­валь­ной му­зы­ки, ка­мер­ный ор­кестр и гри­го­ри­ан­ский хор. По­жар­ни­ки также яв­ля­ют­ся хра­ни­те­ля­ми од­но­го из самых омер­зи­тель­ных со­ци­аль­ных об­ря­дов в Пор­ту­га­лии – празд­ни­ка забоя сви­ней.

Вза­мен осво­бож­ден­ных ими рабов арабы по­ку­па­ли дру­гих у тор­гов­цев из Се­вер­ной Ев­ро­пы и у мест­ных пи­ра­тов, про­мыш­ляв­ших по­хи­ще­ни­ем людей на море. С пер­вой вол­ной таких рабов в Пор­ту­га­лию по­па­ли сла­вян­ские плен­ни­ки, за­хва­чен­ные гер­ман­ца­ми во время по­хо­дов на Во­сточ­ную Ев­ро­пу. Сла­вян­ские жен­щи­ны при­об­ре­та­лись для га­ре­мов за самую вы­со­кую плату. Неко­то­рым муж­чи­нам-сла­вя­нам уда­ва­лось до­бить­ся бла­го­склон­но­сти и вы­со­ко­го по­ло­же­ния при дворе ха­ли­фа. В прав­ле­ние Абд ар-Рах­ма­на III сла­вян стало так много, что арабы на­ча­ли при­ме­нять тер­мин «слав» ко всем ино­стран­цам ев­ро­пей­ско­го про­ис­хож­де­ния, а араб­ский пра­ви­тель кра­сил во­ло­сы в чер­ный цвет, чтобы – упаси Аллах – его не пе­ре­пу­та­ли со сла­вя­ни­ном. Дру­гих рабов при­во­зи­ли из Южной Ита­лии, Бель­гии и Фран­ции. По­след­няя слу­жи­ла ос­нов­ным ис­точ­ни­ком ев­ну­хов для по­пол­не­ния штата га­ре­мов [3], а клю­че­вым пе­ре­ва­лоч­ным пунк­том для тор­гов­ли маль­чи­ка­ми, пред­на­зна­чав­ши­ми­ся для этой цели, был Вер­ден.

В числе ин­но­ва­ций, ко­то­рые арабы при­нес­ли в го­ро­да, можно на­звать школы – неред­ко бес­плат­ные – а также уни­вер­си­те­ты, ко­то­рые опе­ре­ди­ли пер­вые ев­ро­пей­ские уни­вер­си­те­ты на несколь­ко сотен лет. До ара­бов прак­ти­че­ски един­ствен­ны­ми, кто умел чи­тать и пи­сать, были свя­щен­ни­ки и члены ре­ли­ги­оз­ных ор­де­нов: даже ко­ро­ли и ари­сто­кра­ты не утруж­да­ли себя овла­де­ни­ем на­вы­ка­ми гра­мо­ты. Араб­ские пра­ви­те­ли Южной Ибе­рии по­ста­ви­ли себе цель до­бить­ся мас­со­вой гра­мот­но­сти. В шко­лах, ра­зу­ме­ет­ся, учили чи­тать и пи­сать на араб­ском, на ко­то­ром также ве­лось пре­по­да­ва­ние ма­те­ма­ти­ки, ис­то­рии и гео­гра­фии. Это вы­зы­ва­ло него­до­ва­ние среди стар­ших по­ко­ле­ний ибе­рий­цев, ко­то­рые вла­де­ли ла­ты­нью. Пам­флет под на­зва­ни­ем «Indiculus luminus», да­ти­ру­е­мый 854 годом, се­ту­ет на то, что «наши мо­ло­дые хри­сти­ане со сво­и­ми эле­гант­ны­ми ма­не­ра­ми и плав­ны­ми ре­ча­ми бук­валь­но опья­не­ны араб­ским крас­но­ре­чи­ем. Они охот­но по­жи­ра­ют и об­суж­да­ют книги ма­го­ме­тан, рас­хва­ли­вая их с ри­то­ри­че­ским пылом, но при этом не знают ни­че­го о кра­со­те соб­ствен­ной цер­ков­ной ли­те­ра­ту­ры. Хри­сти­ане так мало зна­ко­мы со своим за­ко­ном и об­ра­ща­ют так мало вни­ма­ния на ла­тин­ский язык, что едва ли най­дет­ся хоть один из их сотни, кто мог бы на­пи­сать про­стое пись­мо, чтобы осве­до­мить­ся о здо­ро­вье друга, на ином языке, чем араб­ский».

Эти го­род­ские хри­сти­ане с араб­ским об­ра­зо­ва­ни­ем, ко­то­рые не от­ка­за­лись от своей ре­ли­гии, во мно­гих слу­ча­ях не толь­ко при­ня­ли араб­ский в ка­че­стве ос­нов­но­го языка, но и пе­ре­ня­ли араб­ское пла­тье, диету, куль­ту­ру – прак­ти­че­ски весь образ жизни, кроме Ис­ла­ма. Их на­зы­ва­ли «мо­са­ра­бы» [4]. Евреи, ко­то­рые поль­зо­ва­лись среди ара­бов ува­же­ни­ем как «народ Книги», адап­ти­ро­ва­лись ана­ло­гич­ным об­ра­зом; мно­гие из них – как их хри­сти­ан­ские со­вре­мен­ни­ки – стали зна­ме­ни­ты­ми араб­ски­ми уче­ны­ми.

К концу эпохи Абд ар-Рах­ма­нов в на­ча­ле XII века аль-Ид­ри­си – зна­ме­ни­тый араб­ский гео­граф – пу­те­ше­ство­вал по зем­лям, ко­то­рые се­год­ня об­ра­зу­ют Пор­ту­га­лию. Имен­но из его работ нам из­вест­но все, о чем на­пи­са­но выше. Аль-Ид­ри­си об­на­ру­жил шахты, ко­то­рые – как и мно­гое дру­гое – были за­бро­ше­ны в эпоху ви­зи­го­тов. Арабы рас­ши­ри­ли и углу­би­ли эти шахты. Ра­бо­чих они де­ли­ли на груп­пы, одни из ко­то­рых ко­па­ли, дру­гие пла­ви­ли по­ро­ду, тре­тьи до­бы­ва­ли ртуть. По­след­няя при­ме­ня­лась – по край­ней мере, ча­стич­но – для за­пол­не­ния де­ко­ра­тив­ных пру­дов.

В ре­ги­оне Лис­са­бо­на фер­ме­ры хва­ста­лись аль-Ид­ри­си, что с араб­ских пород пше­ни­цы здесь со­би­ра­ют уро­жай уже через сорок дней после сева. На юге рас­ки­ну­лись пре­крас­ные сады «неж­ней­ших и вкус­ней­ших фиг».

Аль-Ид­ри­си от­ме­чал, что в ре­ги­оне раз­вил­ся соб­ствен­ный узна­ва­е­мый и при­ят­ный ар­хи­тек­тур­ный стиль, объ­еди­нив­ший араб­ские зна­ния ма­те­ма­ти­ки и мест­ную эс­те­ти­ку. Ха­рак­тер­ны­ми для этого стиля были под­ко­во­об­раз­ные арки, де­ко­ра­тив­ная лепка и из­раз­цо­вая плит­ка. Ке­ра­ми­ка, стек­ло­де­лие и ме­тал­ло­об­ра­бот­ка по­лу­чи­ли вы­со­кое раз­ви­тие. Как вско­ре вы­яс­ни­ли хри­сти­ане-кре­сто­нос­цы, Лис­са­бон и дру­гие глав­ные го­ро­да не толь­ко обес­пе­чи­ва­лись во­до­про­вод­ной водой, рас­по­ла­га­ли об­ще­ствен­ны­ми ба­ня­ми и ка­на­ли­за­ци­ей, но были пре­крас­но укреп­ле­ны.

Се­ту­бал – город к югу в дель­те реки Тежу – был окру­жен сос­но­вы­ми план­та­ци­я­ми, ко­то­рые обес­пе­чи­ва­ли сы­рьем про­цве­та­ю­щие го­род­ские верфи. В Ко­им­б­ре аль-Ид­ри­си хва­леб­но от­зы­вал­ся о садах на бе­ре­гу реки Мон­де­гу; на мо­мент на­пи­са­ния этой книги – 1996 год – эти сады вос­ста­нав­ли­ва­ют. Аль-Ид­ри­си писал, что к се­ве­ру от реки оби­та­ли пле­ме­на про­мыш­ляв­ших гра­бе­жом всад­ни­ков. Вско­ре эти всад­ни­ки – с по­мо­щью Фран­ции и Ан­глии – за­во­ют стра­ну. Во имя Хри­ста они зай­мут­ся си­сте­ма­ти­че­ским раз­ру­ше­ни­ем того, что арабы со­зда­ва­ли на про­тя­же­нии че­ты­рех сто­ле­тий – зда­ний, ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний, си­стем оро­ше­ния, вет­ря­ных и во­дя­ных мель­ниц, скла­дов и судов. Раз­ру­ше­ния но­си­ли такой мас­штаб­ный ха­рак­тер, что се­год­ня часто го­во­рят, что были стер­ты прак­ти­че­ски все следы араб­ско­го вли­я­ния. Как мы про­де­мон­стри­ру­ем даль­ше, к сча­стью это не так.

Здесь нужно ука­зать на раз­ли­чие тер­ми­нов «ара­бо­языч­ный» и «араб­ский», по­сколь­ку мно­гие до­сти­же­ния – на­при­мер, в ме­ди­цине, фи­ло­со­фии и об­ра­зо­ва­нии – при­над­ле­жа­ли ара­бо­языч­ным иуде­ям и хри­сти­а­нам, ра­бо­тав­шим вме­сте с му­суль­ма­на­ми или под их эги­дой. Под вла­стью ко­ро­лев­ской и уче­ной ди­на­стии Абд ар-Рах­ма­нов в Южной Ибе­рии по­сле­до­ва­те­ли всех трех ре­ли­гий успеш­но со­труд­ни­ча­ли, со­здав более вы­со­ко­раз­ви­тое в об­ла­сти ис­кусств и тех­но­ло­гий об­ще­ство, чем любое су­ще­ство­вав­шее на тот мо­мент в за­пад­ном по­лу­ша­рии.

Се­год­ня, когда тер­мин «му­суль­ман­ский» неред­ко ас­со­ци­и­ру­ет­ся с по­ня­ти­я­ми «тер­ро­ризм» или «фун­да­мен­та­лизм», либо при­ме­ня­ет­ся в ка­че­стве си­но­ни­ма ре­ак­ци­он­но­го дви­же­ния про­тив прав жен­щин и сво­бо­ды речи, нужно с бла­го­дар­но­стью вспом­нить о му­суль­ман­ском вли­я­нии на за­пад­ную ци­ви­ли­за­цию, ко­то­рое пу­сти­ло корни в Южной Ибе­рии, рас­про­стра­ня­ясь от­ту­да на север Ев­ро­пы. В Сан­та­ре­ме в Цен­траль­ной Пор­ту­га­лии идет вос­ста­нов­ле­ние ме­че­ти, ко­то­рая свыше се­ми­ста лет не при­ме­ня­лась по на­зна­че­нию – вме­сте с си­на­го­гой и мо­на­сты­рем Свя­то­го Фран­цис­ка. Здесь – как и в Ис­па­нии – среди ка­то­ли­ков, ев­ре­ев и му­суль­ман за­рож­да­ет­ся дви­же­ние, на­прав­лен­ное не про­сто на про­па­ган­ду ре­ли­ги­оз­ной тер­пи­мо­сти, но и на то, чтобы за­но­во ис­пы­тать тот си­нер­ге­ти­че­ский подъ­ем, ин­тел­лек­ту­аль­ный и куль­тур­ный ди­на­мизм, ко­то­рый когда-то ощу­щал­ся в этом ре­ги­оне.

Имен­но в Кор­до­ве было об­на­ру­же­но су­ще­ство­ва­ние нуля, что при­ве­ло к воз­ник­но­ве­нию ма­те­ма­ти­ки, а затем ар­хи­тек­тур­ных рас­че­тов, ко­то­рые в свою оче­редь поз­во­ли­ли воз­во­дить вы­со­кие свод­ча­тые со­ору­же­ния. Эти и дру­гие араб­ские ар­хи­тек­тур­ные тех­но­ло­гии пе­ре­жи­ли из­гна­ние ара­бов и оста­лись у обу­чен­ных ара­ба­ми хри­сти­ан. Се­год­ня их можно изу­чать по На­ци­о­наль­но­му Двор­цу Син­тры или по еще более эк­зо­ти­че­ско­му мо­на­сты­рю в Ба­та­лье.

Ме­ди­ци­на до­стиг­ла новых высот. Уход за ре­бен­ком с мо­мен­та за­ча­тия до по­ло­во­го со­зре­ва­ния стал от­дель­ной от­рас­лью ме­ди­цин­ских зна­ний. К сре­дине X века Ариб бин Саид за­вер­шил ра­бо­ту над важ­ней­шим учеб­ни­ком по ги­не­ко­ло­гии, эм­брио­ло­гии и пе­ди­ат­рии. Эта ра­бо­та от­кры­ла новую главу в раз­ви­тии ме­ди­цин­ской науки, так как ос­но­вы­ва­лась на кли­ни­че­ских на­блю­де­ни­ях за боль­ны­ми и ис­сле­до­ва­ни­ях па­то­ло­гий, а не на тео­рии Гип­по­кра­та и иных аб­стракт­ных гре­че­ских уче­ни­ях. Стре­ми­тель­но на­кап­ли­ва­лись эм­пи­ри­че­ские зна­ния о вли­я­нии окру­жа­ю­щей среды и пи­та­ния на здо­ро­вее че­ло­ве­ка. Раз­ра­ба­ты­ва­лись новые хи­рур­ги­че­ские ме­то­ды и ин­стру­мен­ты, ко­то­рые при­ме­ня­лись в За­пад­ной Ев­ро­пе вплоть до XVI века.

Про­шло уже нема­ло лет после из­гна­ния ара­бов из Пор­ту­га­лии, когда Пётр Ис­пан­ский – сын ев­рей­ско­го док­то­ра из Лис­са­бо­на – пе­ре­вел на Ла­тынь свое сум­мар­ное из­ло­же­ние со­хра­нив­ших­ся араб­ских ме­ди­цин­ских тек­стов (неко­то­рые из ко­то­рых были на­пи­са­ны вра­ча­ми иуде­я­ми и хри­сти­а­на­ми). Он опуб­ли­ко­вал их под за­го­лов­ком «Thesaurus Pauperum» – «Со­кро­ви­ще бед­ня­ка»: любой мог све­рить­ся с этим ме­ди­цин­ским спра­воч­ни­ком, даже если не мог поз­во­лить себе опла­тить прием у врача.

Педру или Пётр Ис­пан­ский в конце кон­цов стал в 1276 году пер­вым и един­ствен­ным Рим­ским Папой пор­ту­галь­ско­го про­ис­хож­де­ния под име­нем Иоанн XXI. Через счи­тан­ные ме­ся­цы после его из­бра­ния, Педру погиб, когда не него об­ру­шил­ся свод по­стро­ен­ной по его при­ка­зу биб­лио­те­ки в пап­ском двор­це Ви­тер­бо на се­ве­ре Рима. Эта тра­ге­дия про­изо­шла после об­ме­на рез­ки­ми пись­ма­ми с Ко­ро­лем Пор­ту­га­лии, в ко­то­рых об­суж­да­лось, долж­на ли Цер­ковь под­чи­нять­ся Го­су­дар­ству или на­о­бо­рот. Мно­гие по­до­зре­ва­ли, что «несчаст­ный слу­чай» устро­и­ли по мо­нар­ше­му за­ка­зу.

С изоб­ре­те­ни­ем пе­ча­ти «Со­кро­ви­ще бед­ня­ка» пе­ре­ве­ли и опуб­ли­ко­ва­ли на боль­шин­стве ев­ро­пей­ских язы­ков. Оно про­дол­жа­ло оста­вать­ся стан­дарт­ным ме­ди­цин­ским спра­воч­ни­ком на про­тя­же­нии целых двух сто­ле­тий после ги­бе­ли Педру. Он также на­пи­сал трак­тат о безу­мии, пред­по­ло­жив, по­жа­луй, впер­вые в пись­мен­ной форме на ином языке, чем араб­ский, что безу­мие – не знак того, что в че­ло­ве­ка все­ли­лись бесы, а за­бо­ле­ва­ние, ко­то­рое нуж­да­ет­ся в кли­ни­че­ском ле­че­нии. За этим трак­та­том по­сле­до­ва­ла но­ва­тор­ская ра­бо­та Свя­то­го Иоан­на Бо­жье­го Пор­ту­галь­ско­го, ко­то­рая 500 лет назад пре­вра­ти­ла пси­хи­ат­рию в ме­ди­цин­скую науку. Свя­той Иоанн Божий по-преж­не­му поль­зу­ет­ся ува­же­ни­ем среди пси­хи­ат­ров как пер­вый пред­ста­ви­тель этой про­фес­сии.

Арабы при­нес­ли с собой с Ближ­не­го Во­сто­ка ра­бо­ты древ­не­гре­че­ских фи­ло­со­фов, ранее неиз­вест­ных в За­пад­ной Ев­ро­пе, в араб­ском пе­ре­во­де. Здесь их снова пе­ре­ве­ли – уже на ла­тынь. На этой почве Пётр Ис­пан­ский – еще до того, как он стал Папой Рим­ским – пре­крас­но по­тру­дил­ся, пред­ло­жив но­ва­тор­скую ин­тер­пре­та­цию ари­сто­те­лев­ской тео­рии ло­ги­ки. Эта ра­бо­та оста­ва­лась важ­ной еще долго после окон­ча­ния эпохи сред­не­ве­ко­вья. Со­чи­нен­ные Пёт­ром крат­кие вирши, поз­во­ля­ю­щие за­по­ми­нать мо­ду­сы ари­сто­те­лев­ской ло­ги­ки, по-преж­не­му пре­по­да­ют детям на уро­ках фи­ло­со­фии, ко­то­рая вхо­дят в обя­за­тель­ную про­грам­му обу­че­ния в пор­ту­галь­ской сред­ней школе.

В сле­ду­ю­щей главе рас­ска­зы­ва­ет­ся о том, как ара­бов из­гна­ли из Пор­ту­га­лии, а через 250 лет после этого, на­ко­нец, и из Ис­па­нии. Для нас здесь важно то, что несмот­ря на все по­пыт­ки вы­тес­нить их, арабы оста­ва­лись в Аль­гарве еще целое сто­ле­тие после их из­гна­ния из осталь­ных ча­стей стра­ны.

На­зва­ние Аль­гарве про­ис­хо­дит от араб­ско­го слова «аль-гарб», что озна­ча­ет «запад». Сто­ли­ца Аль-Гарве – Шелб (се­год­ня Силь­веш) – рас­по­ло­жен­ная к се­ве­ру от по­бе­ре­жья на реке Араде, пре­вра­тил­ся в центр араб­ской куль­ту­ры меж­ду­на­род­но­го зна­че­ния. В один­на­дца­том веке сюда пе­ре­би­ра­лись с во­сто­ка уче­ные, пи­са­те­ли, ис­пол­ни­те­ли и му­зы­кан­ты – из таких уда­лен­ных мест, как Баг­дад и Йемен. Линг­ви­сти­че­ская чи­сто­та и вы­ра­зи­тель­ность араб­ско­го языка, на ко­то­ром го­во­ри­ли и пи­са­ли в Шелбе, сла­ви­лась даже в Ара­вии, где город был из­ве­стен как «Баг­дад За­па­да».

Му­хам­мад Ибн Аммар – зна­ме­ни­тый поэт – был пра­ви­те­лем Аль­гарве, ко­то­рый управ­лял про­вин­ци­ей в зо­ло­тую для нее эпоху. Он ро­дил­ся в Аль­гарве в семье, пе­ре­ехав­шей сюда из Се­вер­ной Аф­ри­ки. После школы Ибн Аммар обу­чал­ся ма­стер­ству ху­до­же­ствен­но­го пись­ма в спе­ци­аль­ном ин­сти­ту­те. Его ро­ди­те­ли не могли со­дер­жать его. Араб­ские хро­ни­ки по­вест­ву­ют о том, как Ибн Аммар со­чи­нил поэму, по­свя­щен­ную осво­бож­де­нию Шелба от бер­бер­ских на­лет­чи­ков в 1040 году араб­ским вой­ском под пред­во­ди­тель­ством прин­ца аль-Му’ата­ми­да из Се­ви­льи. В ре­аль­но­сти ко­ман­до­ва­ние прин­ца было чисто но­ми­наль­ным, по­сколь­ку в тот мо­мент ему было всего один­на­дцать лет. Прин­цу очень по­льсти­ла эта поэму. Он купил ее за боль­шую сумму денег и при­ка­зал устро­ить встре­чу с ав­то­ром. Когда встре­ча про­изо­шла, принц страст­но влю­бил­ся в поэта.

Аль-Му’ата­ми­ду в это время было две­на­дцать лет. Отец про­воз­гла­сил его Пра­ви­те­лем Се­ви­льи. Одним из пер­вых ука­зов прин­ца по вступ­ле­нию в пол­но­мо­чия было на­зна­че­ние Ибн Ам­ма­ра, поэта, на долж­ность глав­но­го ви­зи­ря. Принц и поэт вме­сте при­бы­ли в Аль­гарве, где они про­еха­ли по ули­цам Шелба во главе мно­го­люд­ной три­ум­фаль­ной про­цес­сии. Свою ка­рье­ру ви­зи­ря Ибн Аммар начал с того, что вер­нул ста­рый дол­жок. Много лет назад он на­пи­сал поэму и по­слал ее од­но­му из бо­га­тей­ших куп­цов го­ро­да, умо­ляя того дать ему еды, чтобы уто­лить голод. Купец по­слал Ибн Ам­ма­ру мешок яч­ме­ня, ко­то­рый счи­тал­ся кор­мом для ско­ти­ны. Став ви­зи­ром, Ибн Аммар по­слал купцу мешок та­ко­го же раз­ме­ра, толь­ко на­пол­нен­ный се­реб­ром. В со­про­вож­дав­шей за­пис­ке го­во­ри­лось: «Если бы ты по­слал мне пше­ни­цу, когда я го­ло­дал, в этом мешке было бы зо­ло­то».

В опи­са­ни­ях го­ро­да Шелба, до­стиг­ше­го небы­ва­ло­го про­цве­та­ния при новых вла­сти­те­лях, упо­ми­на­ет­ся бо­га­то укра­шен­ный базар, где про­да­ва­лись пред­ме­ты рос­ко­ши, при­ве­зен­ные с Ближ­не­го Во­сто­ка и из Азии – шелк, стек­ло, пар­фю­ме­рия, спе­ции, фи­ли­гран­ные ра­бо­ты из зо­ло­та – а также де­ко­ра­тив­ные ро­зо­вые сады, раз­би­тые на бе­ре­гах реки, и вы­ся­щи­е­ся друг над дру­гом двор­цы на горе. На самой вер­шине горы рас­ки­нул­ся ска­зоч­ной кра­со­ты Дво­рец с ве­ран­да­ми. Здесь ко­ро­лев­ский двор со­би­рал­ся на кон­цер­ты и для чте­ния по­э­зии, тан­цев и бан­ке­тов с вином. Му­суль­ман­ский за­прет на упо­треб­ле­ние ал­ко­го­ля был ослаб­лен в Аль­гарве. Когда раз­да­вал­ся при­зыв к ве­чер­ней мо­лит­ве, Принц и поэт рука об руку шли в ме­четь, на ходу пре­да­ва­ясь по­э­ти­че­ским им­про­ви­за­ци­ям. Вот одна из таких бесед, за­пи­сан­ная со­вре­мен­ни­ка­ми:

Принц: Ты слы­шишь, как му­эд­зин при­зы­ва­ет людей к мо­лит­ве?

Пра­ви­тель: И на­де­ет­ся, что Аллах про­стит ему его мно­го­чис­лен­ные грехи.

Принц: Да про­стит его Аллах за то, что он про­из­но­сит ис­ти­ны.

Пра­ви­тель: Если в серд­це своем он верит в то, что гла­го­лит его язык.

Отец прин­ца – пра­ви­тель Се­ви­льи – был воз­му­щен увле­че­ни­ем сына и его со­жи­тель­ством с Ибн Ам­ма­ром. Он при­ка­зал от­пра­вить поэта в ссыл­ку в Са­ра­го­су на се­ве­ре Ис­па­нии. Прин­ца он вы­звал в Се­ви­лью и велел немед­лен­но же­нить­ся. Принц купил мо­ло­дую ра­бы­ню и взял ее в жены. О жене прин­ца со­хра­ни­лось два ис­то­ри­че­ских анек­до­та, ко­то­рые за­став­ля­ют за­ду­мать­ся, кто из них в дей­стви­тель­но­сти был рабом.

В Ан­да­лу­сии неча­сто идет снег. Когда на­сту­пи­ла необы­чай­но хо­лод­ная зима, и снег все-таки пошел, жена прин­ца оки­ну­ла взо­ром по­кры­тые сне­гом окрест­ные холмы и за­ры­да­ла. «Я плачу из-за тво­е­го эго­из­ма, – за­яви­ла она мужу, – По­че­му ты не мог рань­ше сде­лать так, чтобы зимой падал снег?» Рас­ска­зы­ва­ют, что принц немед­лен­но велел за­са­дить скло­ны хол­мов мин­да­ле­вы­ми де­ре­вья­ми, чтобы они каж­дый год укры­ва­ли холмы «сне­гом» из своих белых цве­тов.

Вто­рой ис­то­ри­че­ский анек­дот по­вест­ву­ет о том, как принц с су­пру­гой про­ез­жа­ли в ка­ре­те мимо строй­ки, на ко­то­рой бо­со­но­гие де­воч­ки-ра­бы­ни ме­си­ли глину. Глина шла на из­го­тов­ле­ние кир­пи­чей. Прин­цес­са раз­ры­да­лась от за­ви­сти и по­жа­ло­ва­лась мужу, что жизнь в ко­ро­лев­ском двор­це ка­жет­ся ей слиш­ком оди­но­кой. Она ис­тос­ко­ва­лась по тем день­кам, когда сама топ­та­ла с по­друж­ка­ми глину. Принц при­ка­зал за­пол­нить внут­рен­ний дво­рик двор­ца трост­ни­ко­вым са­ха­ром и спе­ци­я­ми и раз­ба­вить эту смесь ро­зо­вой водой, чтобы прин­цес­са с фрей­ли­на­ми могла топ­тать такую «ди­зай­нер­скую грязь» на ра­дость сво­е­го жен­ско­го серд­ца.

Отец Прин­ца Му’ат­та­ми­да скон­чал­ся, а тот, взой­дя на трон, от­пра­вил жену во­сво­я­си. Принц снова при­звал Ибн Ам­ма­ра и на­зна­чил его Пра­ви­те­лем Аль­гарве.

Кре­сто­нос­цы, решив раз­влечь­ся по пути в Свя­тую Землю, по­плы­ли вверх по реке Араде. Их встре­ти­ло пор­ту­галь­ское вой­ско, по­до­шед­шее по суше, под ко­ман­до­ва­ни­ем епи­ско­пов Лис­са­бо­на, Ко­им­б­ры и Порто. Вме­сте они оса­ди­ли город Силь­веш и взяли его штур­мом.

Пор­ту­галь­ские епи­ско­пы до­воль­ство­ва­лись тем, что город был взят. Ко­роль Ричард и его армия – в бла­го­дар­ность за то, что свер­ну­ли с на­ме­чен­но­го пути, по­лу­чи­ли право гра­бить и раз­ру­шать город. Они по­до­шли к делу его уни­что­же­ния с такой ос­но­ва­тель­но­стью, что от го­ро­да оста­лась одна со­бор­ная ме­четь. Епи­ско­пы освя­ти­ли ее, пре­вра­тив в собор, а отец Ни­ко­лай – фла­манд­ский свя­щен­ник, при­шед­ший с кре­сто­нос­ца­ми – стал его епи­ско­пом.

Араб­ский поэт из Аль­гарве Аль-Лаб­бан писал:

Мы – шах­мат­ные фи­гу­ры в руках фор­ту­ны.

И ко­роль может пасть перед про­стой пеш­кой.

Не стоит хва­тать­ся за этот мир

И тех, кто в нем живет –

– Ибо этот мир может быть на­все­гда уте­рян

Вме­сте с теми му­жа­ми, кто до­сто­ин этого имени.

[1] В этой главе автор пу­та­ет до­воль­но важ­ные де­та­ли. Муса ибн Насир (а не Нассер) был не ха­ли­фом, а на­мест­ни­ком Се­вер­ной Аф­ри­ки в эпоху прав­ле­ния омей­яд­ско­го ха­ли­фа аль-Ва­ли­да ибн Абд аль-Ма­ли­ка. Имен­но он на­пра­вил на за­во­е­ва­ние Ис­па­нии вой­ско, сфор­ми­ро­ван­ное из бер­бе­ров. Утвер­жда­ют, что Муса об­ру­шил­ся на Ибе­рию, чтобы от­ве­сти раз­ру­ши­тель­ную энер­гию бер­бе­ров от по­ко­рив­ших их ара­бов, на­пра­вив ее на дру­гой народ [При­ме­ча­ние пе­ре­вод­чи­ка].

[2] Ибн Бас­сал (بصَّال) – в Ибе­рии неред­ко «Ибн Бассо». Автор оши­боч­но на­зы­ва­ет его «Ибн Аль-Ба­са­ал» [При­ме­ча­ние пе­ре­вод­чи­ка].

[3] Какой ан­гли­ча­нин упу­стит воз­мож­ность по­глу­мить­ся над фран­цуз­ски­ми ев­ну­ха­ми! [При­ме­ча­ние пе­ре­вод­чи­ка]

[4] Пор­ту­галь­ский: moçárabes [муса́рабиш] от араб. «мустаʿа́риб», «ара­би­зи­ро­ван­ный» [При­ме­ча­ние пе­ре­вод­чи­ка].

Здесь можно по­смот­реть неболь­шие видео лес­ных по­жа­ров в Пор­ту­га­лии:

• forest fire Algarve
• forest fire bensafrim

Про­дол­же­ние чи­тай­те здесь.