Моя любимица Альда Сигмундсдоттир написала новую книгу – «Unravelled», что в рабочем варианте я перевел как «развязка». Она повествует о нелегкой судьбе несгибаемой исландки, вышедшей замуж за дипломатического (и дипломатичного) британца. Ранее я выкладывал главу о посещении героиней утеса Лаутрабйарг – самого высокого в Европе. Этот утес входит в маршрут интереснейшего тура «Исландия – гигантский национальный парк», предлагаемого фирмой «Джаз». Потом повествовал о лежбище тюленей. И вот еще небольшой кусочек.

Предыдущая глава лежит здесь.

Пока они шли обратно в автобус, внимание Бальдюра монополизировала немецкая пара и парочка французов, которым хотелось побольше узнать об истории этих мест. Фрида в автобус не спешила: она упивалась красотой природы, подставляя лицо поцелуям солнца, которые согревали его вопреки леденящему бризу. Она испытывала умиротворение.

Но оно продолжалось ненадолго. Когда Фрида входила в автобус, в ее кармане зазвонил телефон. Она достала его и посмотрела на дисплей. Звонил Дэмиен. Не задумываясь, Фрида кинула взгляд в сторону Бальдюра. Тот смотрел на нее. Непроизвольным – практически спазматическим движением – Фрида нажала на кнопку сброса входящего вызова.

Телефон зазвонил снова, когда Фрида уже расположилась на своем месте в автобусе, который отправлялся в путь. В этот раз Фрида вовсе выключила мобильник. Оглянувшись по сторонам, она увидела, что Бальдюр, сидящий рядом с водителем на сидении для гида, обернулся и смотрит на пассажиров. Он улыбнулся ей, и Фрида улыбнулась в ответ. Один из французских туристов, сидевших впереди автобуса, перехватил улыбку Бальдюра и повернул голову, чтобы выяснить, кому она предназначалась. Фрида немедленно уставилась в пол, покраснев от смущения.

На обратном пути Фрида испытывала странный внутренний конфликт. С одной стороны, она чувствовала такой подъем, что с трудом сдерживала улыбку, которая не желала слезать с ее лица, с другой Фриду не покидало чувство тревоги. Как будто бы в ней отмирала какая-то старая часть и одновременно рождалась новая. И происходило это одновременно. Неожиданно для себя Фрида осознала, что как-то слишком обостренно ощущает присутствие Бальдюра впереди автобуса – будто бы тот пронизывал ее сознание магнитным излучением, а его малейшие движения отражались на ее радаре, отзываясь в  теле миниатюрными взрывными волнами. Фрида попыталась заставить себя сконцентрироваться на других вещах, но без особого успеха. Она чувствовала себя страшно неудобно, и чтобы хоть как-то защититься погрузилась в изучение снимков на своем цифровом фотоаппарате. Фрида жалела, что не сфотографировала Бальдюра, но это было бы так неуместно, к тому же выдало бы ее с головой.

Выдало бы с головой что?

Когда автобус докатился обратно в исходную точку маршрута, Фриде отчаянно захотелось убежать, побыть одной, разобраться в собственных чувствах. Оны вышла из автобуса, украдкой поглядывая на Бальдюра, спешно помахала ему, когда увидела, что тот смотрит в ее сторону, и стремительно ретировалась. На гравии остались следы от резкого старта машины, которая уже мчала Фриду в сторону дома.

***

Вернувшись домой, Фрида не могла сосредоточиться. Ее мысли порхали, а внутреннее равновесие было нарушено. Внутри Фриды беспрестанно крутился хоровод мыслей и чувств, которые состязались друг с другом за ее внимание. Она загрузила фотографии в свой лэптоп и начала их обработку, но почувствовала себя слишком возбужденной, чтобы оставаться на месте. В конце концов Фрида сдалась и, одев штормовку и какие-то подвернувшиеся ботинки, отправилась на прогулку вдоль океана.

Прогулка по берегу успокоила Фриду. Она вдыхала свежий холодный воздух, подчиняя сознание вновь и вновь накатывающемуся шуму прибоя – такому ласковому, и в то же время мощному, способному убаюкать либо, наоборот, разорвать на части. Постепенно ее ум начал приходить в состояние покоя, и Фрида вернула себе способность размышлять более четко о том, что именно повергло ее в такое смятение.

Это был Бальдюр и то, как она на него реагировала. Фриде это не нравилось, она винила себя за это, но она обязана была смотреть в лицо фактам. Хотя не менее вероятным могло быть и то, что это чувство по отношению к Бальдюру было лишь иллюзией, фальшью, родившейся из тоски по чему-то, что отсутствовало в ее собственном браке. Древняя, как мир история: одинокая домохозяйка увлеклась более молодым мужчиной. И не просто более молодым, а еще и женатым.

Разумеется, главным был вопрос, что ей делать с собственным браком. Не скрываться же в деревне вечно. Пришло время повзрослеть и взять на себя ответственность за свою жизнь. А она убежала со всех ног от этой ответственности в сравнительную безопасность Западных Фьордов, где, зажатая между высокими горами и мерцающим океаном, почти смогла поверить, что ее настоящая жизнь была миражем, а здешняя – реальностью.

Но была ли ее совместная жизнь с Дэмиеном такой уж ужасной? Спору нет, они охладели друг к другу, и, разумеется, он – нет, давайте не судить, пока вина не доказана – возможно, он с кем-то крутил романчик. Фриде не удалось найти подходящий момент, чтобы расспросить Кристин о сережке, но ей казалось маловероятным, что та могла принадлежать Кристин или кому-то другому из девушек, которые убирали их дом. Очень маловероятным! Но в то же время Дэмиен твердо отрицал что-то подобное, и у Фриды в прошлом не было оснований сомневаться в его супружеской верности.

В любом случае дело тут не только в Дэмиене и сережке. Дело в ней самой и ее чувствах по отношению к нему.

Фрида остановилась и стояла с закрытыми глазами среди побережья из черного песка. Она пыталась прислушаться. К собственным чувствам. Но ничего не выходило. Фрида стояла на берегу, а на глаза наворачивались слезы – не грусти или скорби, а слезы от того, что она ровным счетом ничего не испытывала по отношению к человеку, который был ее мужем. Нет, Фрида волновалась за Дэмиена, тревожилась о его благополучии и безопасности, но в целом испытывала такое безразличие по отношению к Дэмиену, что ей самой становилось страшно. Даже история с найденной сережкой была для Фриды скорее вопросом принципа, чем манифестацией гнева по поводу предполагаемой измены Дэмиена.

И, если подходить к делу с бескомпромиссной прямотой, приходится признать… и тут Фрида едва не споткнулась… приходится признать, что она любит свою жизнь с Дэмиеном больше, чем его самого. Фрида любила деньги и статус, любила свою серебряную «Ауди А4», любила путешествовать, даже то, что была окружена слугами – хотя и испытывала неизлечимое смущение, когда те открывали дверь ее машины.

Возможно, им удастся снова растопить огонь страсти. Может стоит сходить к семейному терапевту, хотя внутри себя Фрида понимала, что Дэмиен ни за что на это не согласится. Он слишком озабочен тем, каким он представляется окружающим. А может Фриде нужно просто согласится на этот фарс – как многим знакомый женам: купить себе маленькое укромное местечко и проводить там большую часть времени, периодически возвращаясь,чтобы сыграть роль в той пьеске, из которой состояла вся жизнь Дэмиена. Фрида вошла во взрослую жизнь, пытаясь стать актрисой: возможно, ее планы наконец-то сбываются, хотя и не совсем так, как она ожидала.

Продолжение последовало здесь.