«Blackbird singing in the dead of night». Не скажу, что прямо так нарезают в ночной тиши, но и впрямь просыпаются первыми. Последними сажают солнце: галдят пронзительно, будто каждый закат финальный. Остальное время дня набивают чрево червячками и насекомыми. Черные птицы: дрозды.
Говорят, в Европе их от 40 до 82 миллионов гнездящихся пар. В Питере я точно про них ничего не знал: не то время, не тот возраст. Первый раз заметил этих уПОЙных наглецов в Португалии. Пара дроздов свила гнездо под карнизом в бугенвиллии. Я догадался, что мальчик-дрозд иссиня-черный с ярко желтым клювом и кругами вокруг глаз. Дроздиха буро-коричневая: клюв менее яркий. Птенцы – как у многих пернатых – величественно нахохленные с полными мутного достоинства глазами. Я по несколько раз на день карабкался под карниз, чтобы сфотографировать их распахнутые пасти. Потом птенцы покинули гнездо.
А я поехал в Посольство России в Лиссабоне за какими-то бумажками. Записались на конкретное время по телефону. Явившись, обнаружил живую очередь. Она опоясала квартал и перегородила тротуар. Прохожим приходилось соскакивать на проезжую часть, чтобы обойти НАС. Над очередью – как брачное соло дрозда – витал южнорусский голос: некая украинская дама без устали что-то хохмила.
Я достиг истоков толпы у решетчатой калитки в тени митрового дерева. В его кроне безобразничали черные дрозды. Я заправил белую рубашку, специально одетую для визита в Посольство. Поправил прическу. Приготовил выражение лица и изготовился проскочить через калитку. И тут на меня сверху потекли густые бурые потоки. Дроздовье гуано высшей пробы – прямо на рубашку! Другие участники Великого Стояния накрыли головы пакетами, папками и газетами, но место в голове очереди покидать не спешили. Вот оно – торжество духа над материей!
Часть каловой материи я кое-как смыл с себя из бутылочки с питьевой водой. И был допущен внутрь. Подошел к окошку, чтобы пообщаться с клерком через испорченное переговорное устройство. Сквозь немыслимый треск и шум, доносивший обрывки фраз раздраженного чиновника, я расшифровал, что Посольство ничего из того, что я прошу, делать не хочет, потому что это будет бесплатно и долго. Все бумажки можно получить платно и мгновенно в коммерческом бюро, которое выросло прямо при дип. представительстве!
Чтобы выяснить этот простой факт надо было выстоять многочасовую очередь, пройти через чистилище прицельного метания дроздовьим помётом, оглохнуть от треска из дьявольской коробочки на звуконепроницаемом стекле. Интересно, кто и зачем изготовляет эти безнадежные устройства? И почему в посольстве прячутся за стеклом: мы что – заразные?)!
Короче, побывал в посольстве, вернулся весь в г-не: духовном и несмываемо физическом. Не могу не отвлечься от магистральной нити повествования и не посоветовать соотечественникам, долгое время проживающим в зарубежье, посетить родное дипломатическое представительство, когда станет невмоготу от беспросветной бездуховности портóсов, пиндóсов, канадóнов, фúников, исландýрков, индюков и прочих, в странах которых они про/приживают. Сразу вспомнят, от чего бежали на чужбину!
Справедливости ради скажу, что ничего подобного в Российском Посольстве в Исландии со мною не случалось. Не иначе как «айсланднесс облайдж»! Сказал – и как по волшебству – снова оказался в Исландии. Ветер носит по улицам исландской столицы оголтелые толпы туристов с нездоровой печатью одухотворённости на отмороженных лицах. Они убеждены, что загремели в царство социальной справедливости, вода пахнет тухлыми яйцами потому что природная, а птичий помет – самый чистый на планете! Наблюдаю, как человек 15 туристов фотографируют флегматичного рыжего кота на главной улице. Вероятно потому, что он ИСЛАНДСКИЙ. Кот невозмутим под трескотней камер и вспышек, как исландский премьер, дающий интервью – во всяком случае, до момента, как его спросили про офшоры!
За окном дерево, что само по себе редкость. По утрам будит трелями знакомый рейкьявикский дрозд. По вечерам «ложит» спать. Я от его йодлей «дроздею»: с птицами нас роднят несимметричные мозги с расфасовкой функций по полушариям. Потому мы бессильны против магии пернатых песен. Спросил свою исландскую хозяйку: «Как будет blackbird по-исландски?». Та долго чесала репу. Вспомнила, что «svartfugl» (дословный перевод) занят другой птицей. «Bítlafulg!» – наконец, осенило ее: битлаптиц!
У черного дрозда есть официальное исландское имя: «svartþröstur» – вероятно, от латинского «turdus» или английского «thrush». «Common thrush», кажется, величают его в Англии – «дрозд обыкновенный». Я по аналогии себя считаю «common trash» – «гопником обыкновенным» – и с черной птицей солидаризируюсь. В том, что в Исландии никто не помнит, как ее официально величают, нет ничего удивительного: дрозды начали гнездиться на острове только в 2000 году. Вероятно, тысяча-другая остается зимовать, залетев по ошибке осенью. Число гнездящихся в Исландии пар орнитологи оценивают как свыше 50. На визуальную вскидку ЗНАЧИТЕЛЬНО больше! Откуда явились не установлено, но остров осваивают стремительно.
Вопросами охраны чистоты исландского словаря и лицензирования новых терминов в островном государстве ведает Íslensk málnefnd – что-то вроде филологического комитета, учрежденного в 1964 году. Никаких прямых иностранных заимствований он не допускает. Может, все-таки написать туда? Чтобы предложить переименовать официозное «svartþröstur» в народное «bítlafugl»? Есть же в Рейкьявике улица Дарта Вейдера: должен быть и «битлаптиц»! Сэру Полу, посвятившему дрозду бессмертную балладу, будет приятно, и дрозду, я думаю, не повредит. Он только того и ждал: «You were only waiting for this moment to arrive»…
