В Исландии сочельник, вчера день вонючего ската (подробнее здесь). В душе набухает что-то элегическое – как пузырь, которому суждено разродиться гейзером. В некоторых странах про то, что это был сложный год, уже сегодня расскажет, скажем, Королева. В других подождут до 31 декабря, чтобы кто-нибудь «руками водящий» их проинформировал, что год выдался нелегким.

Песни накатывают торжественно-грустноватые. Auld Lang Syne: Забыть ли старую любовь и не грустить о ней? Забыть ли старую любовь и дружбу прежних дней? Ясен хрен: это Бёрнс в переводе Маршака. Но что с исландскими песнями – рождественскими и не только? Прекрасно все. Моя любимая рождественская, например, от Björk: «Jólasveinar ganga um gólf». Марш шаркающих йоласвейнов по паркету. Но сегодня несколько другое настроение.

Вот самая – на мой взгляд – славянская песня в Исландии. Нет, Катюша и Подмосковные вечера в исландских версиях на острове исправно поюЦЦЦА и на столах регулярно танцуюЦЦЦА. Так же как… не знаю… Whiskey in the Jar. Короче, это адаптации. А это чисто исландская баллада. Кажется, первым ее исполнил Хёйкюр Мортенс – самый значимый исландский певец прошлого столетия и дядя великого  Бюбби Мортенса. Называется «Til eru fræ» (Есть семена). Мой самодельный перевод на русский – если кому интересно – внизу. Счастливого Первого Рождества!

Есть семена: им суждено судом
В землю пасть, не прорастя плодом.
Есть корабли: им не достичь земли,
И земли, что в пучину лечь должны.
И есть надежда, обломавшая крыло.
И губы: целовать им не дано.
Возлюбленные: не сойдутся их пути.
Мечты, которым прахом в прах уйти.

Стихи, которым, не родившись, умирать,

И дети есть: им взрослыми не стать.